На сценах услаждавших взгляды И персов, и сынов Эллады. Да, романтичен был мой стих, И пылок, по словам других. Чистосердечно иль притворно, Но многие твердят упорно, Что в подражаньях древним, – им Стиль классиков невыносим. Но я к нему давно привычен, – И, – как-никак, – теперь классичен, Но промах я уразумел И, чтоб исправиться, запел О деле более достойном – Подобном славным, древним войнам. Слагал я песни, как Нерон, – И Риццо пел, – как Рим пел он. Я пел и что ж?… Скажу без лести Великой вдруг добился чести: Четыре первые стиха (Хотя они не без греха) Наметили для переводов Четырнадцать чужих народов! Так меркнет блеск семи томов Пред славой четырех стихов. Я эту славу посвящаю Ринальдо повести моей. В ней 'аппетит' я воспеваю А переводчик – (о, злодей!) С развязностью донельзя милой Его вдруг заменяет 'силой'. О Муза, близок твой полет, Так дай же, Риццо, мне доход! Февраль 1818 г.
Перевод В. Мазуркевича
Стрэхен, Линто былых времен, Владыка рифм и муз патрон, Ты бардов шлешь на Геликон, О, друг Меррей! В безмолвном страхе пред судьбой Стихи проходят пред тобой… Ты сбыт находишь им порой, О, друг Меррей! 'Quarterly' книжечка давно Стола украсила сукно, А 'Обозренье'? Где ж оно, О, друг Меррей? На полках книг чудесных ряд: С 'Искусством стряпать' там стоят Мои стихи… Что ж, очень рад, О, друг Меррей! Заметки, очерки есть там, Морской листок и всякий хлам, Что только ближе к барышам, О, друг Меррей! Хоть жаль бумагу мне марать, Но как, – раз стал перечислять, О 'Долготе' мне умолчать, О, друг Меррей! Венеция, 11 апреля 1813 г.
Перевод С. Ильина
Река! Твой путь – к далекой стороне, Туда, где за старинными стенами Любимая живет – и обо мне Ей тихо шепчет память временами.
