Лесли положила пакет на стол и вышла. Кейт осмотрела его со всех сторон, а затем распечатала.
– Ох, – выдохнула она. На стол выпала фотография, с которой смотрело лицо Томаса: он держал за руку какую-то женщину, явно не свою жену. На второй фотографии Томас сжимал в объятиях и целовал уже другую женщину.
Остальные кадры оказались еще более откровенными. Помимо фотографий, в пакет была вложена видеокассета.
У Кейт задрожали руки. Откуда взялись эти материалы? Только сейчас она заметила короткую записку, написанную четким, размашистым почерком:
Кейт вертела в руках этот листок. Надо понимать, Сойер избрал именно такой способ извиниться за свой обман? Она позволила себе на миг вернуться в недавнее прошлое. Их роман вспыхнул, как неукротимый пожар, и в одно мгновение сжег дотла хрупкий остов взаимного чувства, оставив лишь горстку горячего пепла.
Кейт винила только себя. Сойер не давал ей никаких обещаний, не клялся в любви. Они ни разу не пытались заглянуть в будущее. Она опять была наказана за глупость и безрассудство.
Тряхнув головой, Кейт вернулась к разложенным на столе фотографиям. Она давно поклялась себе растоптать Томаса, но не знала, с какого конца подступиться. Теперь в ее руках оказалось оружие сокрушительной силы. Сцены, запечатленные фотоаппаратом и видеокамерой, выведут Томаса на чистую воду, покажут всему миру его отвратительную сущность. Но, разоблачая Томаса, она разоблачит и себя.
У нее учащенно забилось сердце. Стоит ли идти на такой риск? Сможет ли она после этого жить спокойно? И самое главное, сможет ли она жить спокойно, если оставит все как есть!
Кейт появилась в дверях своей штаб-квартиры и сощурилась от яркого солнечного света. Глядя на нее, любой мог бы догадаться, что эта женщина сама проложила себе путь в жизни. На ней был зеленый шелковый костюм, безукоризненно сшитый по ее фигуре. Из аккуратной прически вопреки обыкновению не выбивались даже легкие пряди.
Перед входом толпились десятки журналистов. К ее лицу тянулись микрофоны, щелкали вспышки фотокамер. Она не собиралась отступать, но внутренне трепетала от страха.
Кейт расправила плечи.
– Леди и джентльмены, вы, наверное, спешите узнать, зачем я пригласила вас сюда.
– Это точно, – раздался голос из толпы. – Тем более что вы от нас всегда бежите, как черт от ладана!
По толпе прокатился взрыв смеха. Когда он умолк, Кейт сдержанно улыбнулась и продолжила:
– Я собираюсь сделать заявление для печати.
Толпа замерла. Кейт поняла, что теперь собравшиеся будут ловить каждое ее слово.
– Когда мне было шестнадцать лет, я родила внебрачного ребенка.
По толпе пронесся изумленный ропот. Кейт жестом призвала к тишине.
– Меня убедили отдать ребенка на воспитание в какую-нибудь порядочную, любящую семью. К несчастью, дело сложилось совсем иначе. Отец ребенка обещал поехать в опекунский совет для оформления документов. Вместо этого он бросил новорожденное дитя в грязной ночлежке и сбежал.
Кейт замолчала, чтобы перевести дыхание, и заметила, что все лица опущены вниз, а руки безостановочно строчат что-то в блокнотах.
Затем на нее обрушился шквал вопросов:
– Кто отец ребенка?
– Где ребенок сейчас?
– Это мальчик или девочка?
– Вы намерены поддерживать отношения с ребенком?
– Ребенок знает, что вы его мать?
Вопросы сыпались со всех сторон. Репортеры опомнились только после того, как сообразили, что она им не отвечает. Так же внезапно все смолкли.
– Человек, на котором лежит ответственность… отец ребенка… – У нее в первый раз дрогнул голос. Она до сих пор не могла примириться с жестокостью и цинизмом Томаса. От любви и жалости к дочери у нее щемило сердце. – Отец Ребенка – известный телевизионный проповедник.
Отовсюду послышались крики:
– Скажите, кто он. Назовите имя!
Кейт собрала в кулак всю свою волю, взяла пакет из рук добровольной помощницы и подняла его высоко над головой.
– Все ответы здесь.
Затем она указала на стол в вестибюле, где лежали стопки похожих пакетов.
– Как видите, мои сотрудники приготовили достаточное количество экземпляров. Здесь должно хватить на всех. – Когда шум поутих, она закончила: – Благодарю всех за внимание. Всего хорошего.