он.
Элен бросило в жар от его слов. Но она опустила глаза и, с трудом совладав с волнением, сказала:
– Я знаю, что французы не любят американцев. Они считают их самодовольными и наглыми. В чем-то я с ними согласна. Но ведь люди разные. И среди американцев есть много воспитанных людей…
– Особенно если они наполовину французы, – с улыбкой сказал Жозеф.
Элен удивленно подняла брови:
– Откуда вы узнали? – воскликнула она.
– У вас еле заметный акцент, – мягко отметил он. – Впрочем, как и у меня. Моя мама француженка, а отец – американец, который упорно называл меня Джозеф.
– А меня в школе называли Хелен. Мама тоже звала Хелен. Но я всегда предпочитала Элен, как папа и бабушка.
Жозеф взял обе ее ладони в свои руки.
– Вот видите, все у нас сходится, – чуть хрипло произнес он. – Все ведет нас навстречу друг другу.
Элен освободила свои руки. Она все еще пыталась сопротивляться этой могучей волне, все дальше уносившей ее от спасительного берега.
– Между прочим, я замужем, а вы – женаты – как можно более строго сказала она. – Кстати, где вы оставили Софи? – Она хотела вернуть его к действительности, развеять иллюзии.
– Она решила не идти сегодня на гору. Ей вполне хватило вчерашнего катания. И какое это имеет значение, если все так складывается, – серьезно проговорил Жозеф.
– Вы уверены, что все действительно так складывается? – строго спросила она.
– Вы же все понимаете сами. – Его мужской напор обезоруживал ее. – Ведь вы – мой человек. Я сразу это понял.
– Я тоже сразу все поняла, – честно ответила Элен, протягивая ему руки. – Но что же нам делать?
– Жизнь решит за нас, – мягко и спокойно ответил этот удивительный человек.
– Боже мой, боже мой!.. – только и смогла произнести Элен.
– А теперь допивайте свой глинтвейн и поехали обратно, а то мы опоздаем на все подъемники. А нам надо еще два раза подняться и три раза спуститься.
Оказавшись вдвоем в кабине подъемника, они некоторое время молча смотрели друг на друга. Потом их губы слились в поцелуе. А горы молчаливо глядели на их счастье, и солнце посылало им свои прощальные лучи…
Они пили этот поцелуй, утоляя жажду долгой разлуки. Они забыли все, что их связывало с реальной жизнью. Оторвавшись от губ Элен, Жозеф стал осыпать поцелуями ее лицо, шею, макушку. Она, вырвавшись из его объятий, уткнулась в его шею и, вдыхая родной запах, разрыдалась.
Жозеф схватил ее за плечи и встревоженно спросил:
– Что с тобой, малышка?
Вместо ответа Элен прижалась к нему.
– Я тебя так долго ждала, – всхлипывала она.
Жозеф с нежностью прижал ее к себе.
В это время кабинка подошла к конечной станции, двери автоматически открылись, и встретивший их сотрудник канатной дороги строго сказал:
– Что-то вы припозднились, смотрите, не успеете на последний подъемник. – Но, увидев их счастливые лица, понимающе добавил: – Ладно, я сейчас позвоню, чтобы вас подождали. Быстрее спускайтесь…
Когда они начали спуск, было около пяти часов. До последнего подъемника было около трех километров.
– Успеем, – бросила Элен, надевая темляки палок на руки.
– Мы с тобой да не успеем?! – воскликнул Жозеф. – Вперед!!
И он с индейским кличем ринулся со склона. Элен поехала по его следам. Ей было очень удобно вписываться в каждый его поворот. Вот что значит совместимость! Проехав метров триста, Жозеф остановился и развел в стороны руки. Элен, подъезжая к нему, сбросила скорость и аккуратно въехала в его объятия. Они застыли в долгом поцелуе. Задохнувшись, едва оторвались друг от друга. Жозеф поднял голову и крикнул, обращаясь к горам:
– Спа-си-бо-о-о!
Долгое эхо, гулко отражаясь в расщелинах и скалах, восторженно ответило ему:
– О-о-о-о-о!
Элен крикнула то же самое, но ей ответило менее громкое эхо.
– Твое эхо еще должно подрасти, – шутливо пояснил он.
