Человек сел к компьютеру. Глупость! Кому нужно это письмо? Хотя... А правда интересно, что вспомнится, что ляжет на бумагу? Он давно-давно привык просчитывать свои поступки, часто даже на бумаге прописывал очередность шагов, рисовал схемы возможного развития событий и своей реакции на те или иные повороты. При этом сущностное всегда становилось заметным, ибо второстепенное на бумаге выглядело уж совсем неважным.
Может, и правда получится что-то интересное. Конечно, этот текст никто не увидит. Так, для себя. Честно.
Детство, юность — неинтересно. Давно это было. Сегодня никого из тех, кто тогда был, рядом не осталось. Все ушли. Вспоминать те годы как-то не хотелось. Все было так тепло, мягко. Ни за кого не отвечал. Никаких обязательств. А вообще, счастливые есть люди. Живут себе, и нет у них чувства такого противного, будто они кому-то что-то должны, кому-то чем-то обязаны. Что вот так поступать нельзя, потому что кому-то будет больно. Как им легко! Ну да, они эгоисты. И что, сильно им плохо, оттого что их таковыми считают? Что, у них зарплата меньше? С ними меньше общаются? Да наоборот. Круг общения уж точно шире — стал им кто-то неинтересен, перестали созваниваться, встречаться, заместили новым. Новые люди — всегда интересно. А он тащил за собой старых друзей, что называется, сквозь годы. И неинтересно порой, и разговоры — все больше воспоминания. И знаешь заранее, что скажут, как думают, что спросят. Но бросить не мог. Им же больно. Вообще больно, когда бросают. И чем мягче бросают, тем больнее, между прочим.
Ну что? Начнем с женитьбы. Женился по любви, не по расчету. Развелся, когда оба поняли, что стало неинтересно жить вместе. Когда оба старались задержаться на работе, встретиться с личными друзьями, лишний раз заехать к родителям. Слава богу, детей не было. Второй раз женился из-за страсти. Минуты не мог провести без этой женщины, хотел ее постоянно. Это было какое-то сумасшествие!.. Поженились, когда она была уже беременна. Родился сын. А через два года она умерла. Врачи прозевали воспаление легких... Третий раз женился по расчету. Нужна была женщина, чтобы заменить сыну мать. Нежная, ласковая, домашняя. Сейчас она где-то рядом. Может, в соседней комнате, может, на кухне. А может, и к соседке вышла. Она ему не мешала, когда он в кабинете. Она вообще ему не мешала. Ну и слава богу! Он любил ее. В смысле, был благодарен, уважал и считался. А что еще надо? В его жизни уже была одна страсть. Кому-то и этого не выпало... Нет, женщины — не его стихия. Уже давно, глядя на своих друзей, он понял, что женщины только отнимают время, которого и так мало. Вот и сейчас он не жалел о том, что всегда был занят делом. Пытался, как мог, сделать жизнь людей лучше. Кого-то чему-то учил, кому-то просто помогал встать на ноги. И стипендии платил, и с аспирантами возился, и молодые кадры продвигал. А что толку? Ну собой доволен, правильно жил. А они? Кто сегодня рядом? Никого! Интересно, хоть иногда его добрым словом вспоминают? Вряд ли. Хотя может быть. Он же вспоминает своих учителей. И своего первого начальника. Нет, сегодня другие времена. Сегодня всем некогда. Вот когда доживут до его шестидесяти пяти, тогда, может, и поймут.
— А ты все это делал для них или для себя? — вдруг напомнил о себе внутренний голос.
— Конечно, для них!
— Не лукавь! Подумай. Только честно!
Человек откинулся в кресле и сцепил пальцы на затылке. А может, и правда для себя? Ведь приятно было мне, когда аспирант с блеском отвечал на замечания злобного оппонента. Я был рад, когда эта девчонка из Таганрога... Как ее звали?.. Таня? Нет, Галя. Так вот, когда эта девчушка на пятом курсе призналась, что собиралась начать подрабатывать проституцией, а его стипендия ее спасла. Ей так хотелось учиться, а жить было не на что. И тут именная стипендия. Конечно, для нее счастьем было ее получать. Но он-то делал это для себя.
Да все мы делаем для себя. Вопрос только в том, что кому приятно. Если одному приятно пожрать и выпить, то другому приятно накормить друзей. А третьему — чужих людей. Приятно от их удивления. Приятно почувствовать себя лучше, чем большинство. Безразличное большинство. Вот был бы кошмар, если бы все вдруг стали добрыми, честными, щедрыми, сердобольными, жертвенными, альтруистами... Да слов этих хороших больше, чем людей, к кому они относятся. Как же тогда почувствовать себя лучше других? Нет, конечно, он делал все для себя. Такой же эгоист, как и все. Только эгоист-извращенец. Эгоист нетрадиционной ориентации.
Человек улыбнулся своей мысли и наклонился к клавиатуре компьютера.
А что писать-то? О том, как делал карьеру? Как и все. По ступенькам... Правда, подлостей не делал. Но ведь и никому дорогу не уступал, особо не деликатничал. За место под солнцем боролся по всем правилам природы. Но не подсиживал. Просто становился лучшим и показывал это тем, от кого зависело... Что зависело? Карьеры-то он, собственно, никогда и не делал.
После окончания института и защиты пришел младшим научным сотрудником в Институт экономики. Так младшим и просидел там годы. А началась «перестройка», уехал учиться за границу. Уехал? Послали! Когда вернулся, спустя год, в стране уже начал прорастать бизнес. То, за что раньше сажали как за спекуляцию, теперь стало законным способом зарабатывать деньги. Только налоги надо было платить. А платить никто не хотел. Вот тут-то его экономические знания, плюс приемы, которые он изучил в теории во время учебы там, очень понадобились. Он стал консультировать банки, фирмы и фирмочки, как законно не платить налоги. Вот что точно его заслуга, так это то, что он первый сообразил брать не гонорар, не зарплату, а процент. То есть бизнесмены отдавали ему десять процентов от разницы между налогами, которые они платили бы без его схем, и налогами, им «оптимизированными». Через два года он стал богаче своих клиентов... Не всех, конечно, но многих. Ну и хорошо. Когда денег слишком много, ты становишься их заложником. Ты уже ими не пользуешься, а их охраняешь. Когда их мало — опять же зависишь от них, их наличию подчиняешь свои желания. В начале девяностых у него была уже своя консалтинговая фирма. Но в отличие от конкурентов он не стал заниматься аудитом, не консультировал по юридическим вопросам, не помогал в создании фирм-однодневок, обналичке и в прочем хорошо оплачиваемом бизнесе, не имеющем ничего общего с искусством интеллектуальной борьбы с государством.. А что?! Да, борьбы с государством. Оно всегда старается взять с бизнеса как можно больше, а затем потратить наиболее дурацким способом. Бизнес же, наоборот, всегда и везде старается как можно меньше отдать государству, а затем заставить его потратить собранные налоги наиболее рациональным образом. Он просто помогал оптимизировать налоги бизнесменам.
— А ты не лицемеришь? Сам-то ты сколько налоговых лазеек перекрыл? — вновь встрял внутренний голос.
— Э-э, нет! Я просто сделал все, что мог, чтобы правила стали стабильными и одинаковыми для всех.
— И отправил в тюрьму пару сотен предпринимателей!
— Врешь! И знаешь, что врешь. В том нет моей вины.
— А их есть? — не унимался голос внутри сознания.
— И их нет, — вынужден был признать Человек.
Началось это — работа Человека во власти, теперь уже на стороне государства, тогда, когда Первого Президента сменил Второй. К тому времени Человек был уже очень известным и раскрученным финансовым консультантом. Хорошо известным среди бизнесменов, но не вошедшим ни в одну олигархическую команду. С политической точки зрения это ослабляло его позиции — никто не продвигал его в политику, во власть. Но с другой стороны, именно эта невовлеченность позволяла консультировать всех, а не только «своих», зарабатывая помногу
