С легким мексиканским акцентом она сказала:
– Доброе утро, мисс Шелли. Надеюсь, вы хорошо спали после долгой дороги. Нашли все необходимое?
Мария Риос почти не изменилась за семнадцать лет. Конечно, она уже не была той темноглазой улыбчивой девушкой, но Шелли сразу ее узнала. Робеющая Мария пришла работать в их семью в двадцать лет, а Шелли была тогда двухгодовалой малышкой. Частью ранних ее воспоминаний были певучий голос Марии и ее нежное теплое и уютное тело. Сейчас в блестящих черных волосах Марии появились серебряные нити, а гладкую оливковую кожу лица изрезали морщины – не то что в тридцать шесть лет, когда Шелли видела ее в последний раз. Но это была все та же Мария.
При виде Марии, доброты, симпатии и боли в ее карих глазах Шелли наконец отпустило.
– О, Мария! – воскликнула она, прошедших лет словно и не бывало. Они встретились на середине кухни и обнялись. – Как я рада тебя видеть… даже при таких обстоятельствах.
Объятия, слезы, восклицания, оборванные на половине фразы, и улыбки, но прежде и больше всего Шелли ощутила теплоту приветствия и разделенность горя.
– Ну и ну, – протянул какой-то полузнакомый голос, – чего только не увидишь без пистолета!
Шелли круто обернулась и увидела загорелого ковбоя, сидевшего за дубовым столом в светлой комнатке, прилегавшей к кухне. Несколько секунд она пристально вглядывалась в него, стараясь вспомнить, откуда знает это смуглое морщинистое лицо, белоснежный вихор и роскошнейшие висячие усы. Вот они-то и позволили ей его узнать.
– Эйси! – восторженно вскричала она. – Я не ожидала тебя здесь встретить.
Он поднялся на ноги, выпрямился во весь свой небольшой рост – жилистая фигурка в поношенных джинсах, облегавших узкие бедра со щегольством, которому могли позавидовать молодые парни.
– Оно и понятно, девочка. – Он заключил ее в крепкие объятия. – Как же хорошо увидеть тебя снова… даже несмотря на обстоятельства.
Эйси Бэббиту было за семьдесят, но годы его выдавали только морщины на лице да натруженные вены на руках. И уж точно возраст не сказался на медвежьей хватке, с которой он ее стиснул. Когда Шелли смогла снова дышать, она радостно улыбнулась и спросила:
– Как ты поживаешь? Все еще обучаешь ездить верхом упрямых всезнаек вроде меня?
Он кивнул, и в глазах его заплясали веселые искорки.
– Угу. И еще бегаю за юбками. – Он многозначительно шевельнул бровями. – Нынче положил глаз на одну уютную вдовушку. – Он причмокнул губами, – Ей-богу, эт-то что-то. Есть что обхватить руками. Но и требовательная… Да она, пожалуй, меня в могилу загонит своей любовью. – Усы его весело подергивались. – Знаешь, детка, старую поговорку: может, на вершине горы снег лежит, но в печке огонь не погас.
– Ну, что касается тебя, так этот огонь у тебя не горит, а пылает вовсю, – язвительно заметила Мария и погрозила ему пальцем. – Слышала я о тебе и об этой твоей женщине в Шони-Дик. Тебе надо быть поосторожнее, старичок. Последние полгода она водила компанию с Джимом Мадденом. А ведь не зря Джим рыжий. Разозли его, и он в клочки разорвет тебя, хилого старого петуха. Глазом моргнуть не успеешь.
Эйси пренебрежительно махнул рукой.
– Не волнуйся. У меня с этой вдовой ничего серьезного.
Мария фыркнула и закатила глаза.
– Ему в июне будет семьдесят три года. Можно было бы наконец образумиться.
– По крайней мере у меня хватает ума не забивать девочке мозги сплетнями в первое же утро по возвращении, – заметил он, подхватывая шляпу со стола и с шиком нахлобучивая ее на голову. – Ладно, мне надо присмотреть за скотом. – И он направился к двери раскачивающейся походкой человека, проведшего большую часть жизни в седле.
Мария только растерянно вздохнула, а Шелли расхохоталась.
– Ничто не дает мне такого чувства, что я дома, как эти ваши бесконечные перепалки. И все о том же! Не позволяй ему себя злить… Ты же знаешь, он все это болтает нарочно. – Сколько Шелли себя помнила, Мария вечно ругала Эйси из-за его женщин, и она подозревала, что часть своих любовных подвигов он выдумывает, лишь бы вывести ее из себя.
Мария улыбнулась:
– Знаю, но не могу не волноваться об этом старом черте. Он ведет себя так, будто ему не больше сорока: продолжает тренировать лошадей и работать со скотом… большую часть времени в одиночку. Хотя, конечно, многие скотоводы приглядывают за ним и он все еще крепче большинства людей вполовину его моложе. Но я тревожусь, когда он один уезжает в горы. Несчастные случаи опасны для человека его лет. Прошлой осенью Ник предложил поехать с ним на сгон скота и вернулся домой в полном изнеможении. Сказал, что Эйси, может, стари медленнее двигается, но не знает передышки. Ник неделю приходил в себя от темпа, который задал Эйси, а ведь ему всего тридцать!
Разговор перешел на общие темы, но после ухода Эйси женщины удобно уселись за дубовым столом, где сидел ковбой, и Шелли смогла наконец задать вопрос, который ее мучил:
– Почему, Мария? Почему Джош это сделал?
