настоящей красавицей.
– Мелис… ты только не обижайся. Но ты действительно… А рыцарям, – он так торопился, что глотал слова, – вес нужен. Чтобы копье не перевесило. И сила – ого-го! Ну научишься ты – может, и справишься с безоружным и без брони. Что толку?
– А женщины-воительницы? – нахмурилась Мелисанда.
– Они же все страшные, как грех! И здоровые, словно лошади. Клянусь гвоздями святой Елены! – При этих его словах Мелисанда улыбнулась. – А ты не такая, Мелис. – Он снял шлем и положил на свой щит. – Ты красивая.
Прозвучало это неловко. Так же неловко, как имена святых в речи юноши. Комплименты Гуго не давались, хоть он и старался.
– Мой отец в плену, Гуго, – задумчиво промолвила девушка. – Вот уже год. И никто не торопится его спасти.
– Как это никто? А Жослен?
– Граф Жослен? – Мелисанда поморщилась. – Знаешь, Гуго, я всё-таки принцесса. Я их всех видела – на советах у отца. Жослен больше о своих землях заботится.
Гуго смутился. Ну вот… Хотел же как лучше!
Но всё равно глупость получается. Мелисанда – девчонка. Ее не учили с оружием обращаться. А короля Иерусалимского кто только не охраняет! У эмира Балака и курдов полно, и бедуинов разных, и туркменских лучников.
– Ладно. – Принцесса положила на траву меч. – Пойдем лучше погуляем. А завтра продолжим! – Она подняла на оруженосца упрямый взгляд: – Я всё равно не отступлюсь. Ни за что. Понял?
Гуго кивнул и пошел прятать снаряжение. Мелисанду он знал давно – с пятилетнего возраста. Наследница короля Иерусалимского всегда добивалась своего. И сейчас добьется. Никто не знает как, но добьется. Проберется в Халеб, освободит Его Величество, вернется в Иерусалим со славой.
«А меня будут вспоминать, как того, кто ее учил… – подумал мальчишка. – Или нет; Мелис возьмет меня с собой, а я ее спасу от неминуемой смерти. И короля Балдуина тоже».
Тяжелые щиты при каждом шаге били по ноге. Пот заливал глаза.
Мелисанда с грустью смотрела мальчишке вслед. Гуго сказал правду: у нее нет шансов против сарацин. Ей даже с оруженосцем-недоучкой не справиться. Чтобы мечом пробивать кольчуги, требуется сила. Сила, которой у Мелисанды нет и никогда не будет.
Зато у нее есть другое. Отец научил ее смотреть и слушать, думать, притворяться наивной девчонкой, а самой подмечать слабости противника. Она видела и знала многое. И то, что Гуго в нее влюблен. И то, что ее матери – королеве Морафии, – на мужа наплевать. И то, что рыцарей, поддерживающих короля, становится всё меньше и меньше.
О нет, бароны не бунтовали. Но Мелисанда чувствовала, что им всё равно, кто на троне. Балдуин Де Бург? Хорошо. Евстахий Гранье вместе с Гильомом де Бюром? Прекрасно! Кто бы ни правил в Иерусалиме, им все по нраву.
Это равнодушие принцессу бесило. Быстро же они всё позабыли, года не прошло. В первые месяцы после поражения Балдуина город бурлил от горя. Рыцари кричали, обвиняя друг друга в трусости. Призывая идти на север отбивать короля. Постепенно крики стихли. Некоторое оживление произошло, когда граф Жослен бежал из тюрьмы. Все ждали: вот-вот случится чудо. Светлый рыцарь Жослен, граф Кутерьма спасет Балдуина. Черта с два! Месяцы шли, а чудо всё не происходило.
Девушка закусила губу. Она сама пробьется на север, в проклятый Халеб. Мимо Дамаска, где правит нечестивый сарацинский халиф, мимо Хамы и Шейзара. В засушливых степях она разыщет Жослена, и тот склонится перед дочерью своего короля. Потом можно будет попросить помощи антиохийцев. Войск для похода к Халебу, конечно же, не хватит, но лиха беда начало. Послать гонцов к князю Боэмунду, к Понсу Триполитанскому…
Мелисанда замечталась и не заметила, как вернулся Гуго.
– Ну вот, Ваше Высочество. Оружие я спрятал. Можно возвращаться в Иерусалим.
Дистанцию Гуго чувствовал прекрасно. Во время тренировки принцесса была для него «Мелис», «Мелька» и «ну ты дура, что ли?». Но едва щиты и мечи отправлялись в тайник, Мелисанда превращалась в «Ваше Высочество».
– Подожди. Я умоюсь.
Туника насквозь вымокла от пота, а возвращаться в таком виде неразумно. Любой встречный задастся вопросом: «Чем это занималась принцесса, что вспотела, как лошадь?» Девушка спустилась к Кедронскому ручью и принялась умываться.
Кедронская вода обожгла холодом так, что прервалось дыхание. Мелисанда присела на корточки и занялась волосами. Незаметно оглянулась. Так и есть: над пригорком мелькнул рыжий чуб. Следит. Если Гуго хочет быть незаметным, ему стоит постричься налысо. Она помахала оруженосцу рукой.
Бедняга. Она – будущая королева. А он кто? Полунищий оруженосец, сирота. Надеется, что ему Яффу отдадут, отцовские владения… Ага, как же! У Гильома де Бюра попробуй вырви. Старый коннетабль за свое держится крепко, а за чужое – и подавно.
Мелисанда спрятала гребешок. Поднялась, крикнула Гуго:
– Эй, рыжик! Заснул, что ли? Возвращаемся. – Оруженосец спустился по камням. Уши его алели от смущения.
– Давай быстрее, – позвала принцесса. – Меня могут хватиться, да и тебя граф будет искать.
