— Прекрасно, — кивнула Ева. — Ты хоть ненадолго составишь мне компанию. Итак, всего доброго, папа. Я тебе позвоню. Может быть, я задержусь там на пару дней.
— Будь осторожна. — Это звучало довольно беспомощно. Кротхоф выглядел просто жалким рядом со своей великолепной дочерью, которую он, очевидно, боготворил, но та не замечала этого.
— Не беспокойся, папа.
Клаус отворил дверь, и Ева вышла из комнаты.
— До завтра, Майнинген, — сказал Кротхоф и, с облегчением вздохнув, снял пиджак. — И передайте своему брату от меня привет, хоть мы и не знакомы. Непременно.
Еве совсем не нравилось, что Клаус должен куда-то звонить по телефону; ей пришлось сидеть в приемной в желтом пластиковом кресле, положив ногу на ногу и курить, попросив у Леммляйн огня для сигареты.
Клаус искал номер телефона в записной книжке. Весь мир отдыхает во время отпуска. Есть каникулы и у Земельной палаты — значит, Леонгард сейчас в своем сельском доме в Верхней Баварии — Моосрайне.
— Ну как, Леммляйн, — заговорила Ева, — помогают вам похудеть таблетки, которые я вам недавно дала?
Леммляйн засопела. Как она ненавидела эту раскрашенную куклу! Ее и ее вопросы, да еще при Клаусе Майнингене, который, конечно, даже не улыбнется на ее плоские шуточки, но и не оборвет ее. И как он только разрешает говорить всякий вздор?..
— Меня зовут «фроляйн Ламм», — заносчиво сказала Леммляйн, на секунду оторвавшись от машинки и снова углубившись в работу.
— Ну, хорошо, фроляйн Ламм; не хотите ли вы поздравить Клауса Майнингена? — продолжала Ева. — Ведь вы, я полагаю, в курсе дела.
— Вовсе не обязательно, — мгновенно вмешался Клаус и умоляюще взглянул на Леммляйн, но было уже поздно. Нечего было трепать о своих замыслах.
— Ну что, выполнили вы свое решение? — невинным тоном спросила Леммляйн.
— Нет, — пробурчал Клаус, обозлившись.
— Что за решение? — спросила Ева.
— Герр Майнинген хотел…
— Замолчите, Леммляйн. Я говорю по телефону.
Леммляйн хмыкнула и начала вертеть в руках письмо, лежащее около машинки. Ева пожала плечами и проводила глазами дым от сигареты, одновременно покачивая ногой. Очевидно она погрузилась в свои мысли о фортепианном концерте.
Гудки в трубке. Свободно. Щелчок и голос на той стороне провода: «Ошиблись номером!»
— Леонгард!
— Клаус? — помедлив, отозвался голос.
— Угадал. Представь себе…
— Откуда ты говоришь?
— Я в Мюнхене. Я…
— Да-да. — Леонгард, казалось, облегченно вздохнул. — Я уж подумал, что ты застрял с неисправным мотором где-нибудь на автостраде и мне снова придется тебя выручать.
Клаус отчетливо представил возмущенное лицо своего брата — тот был старше на двадцать лет — и потребовалось несколько секунд, чтобы эта картина исчезла.
— Ты еще не забыл? Как это похоже на тебя! Но тебе предстоит пережить неприятность иного рода: я хочу к тебе приехать!
— Послушай, Клаус: я занят и, кроме того, ожидаю сегодня вечером…
— К сожалению, я не могу воспользоваться машиной, приеду поездом. Доставь меня к себе с вокзала.
— Я же сказал…
— Чао, Леонгард!
Клаус положил трубку и показал невидимому брату язык. Ничего страшного. Он приедет к Леонгарду, расскажет, как идут дела, и протянет ему руку — помирится с братом. Интересно посмотреть, как этот взрослый инфант будет реагировать на то, что у него впервые не попросят денег.
— Я готов, — обратился он к Еве. — Извини, что заставил тебя ждать.
Она вдавила сигарету в пепельницу, встала с места и улыбнулась. Она едва доставала ему до плеча.
— Ты же знаешь, что ради тебя я готова на все. Пошли.
— До свидания, Леммляйн! — крикнул Клаус, обернувшись.
Ну разве можно на него сердиться? Разве можно устоять против его обаяния?.. Леммляйн благодарно кивнула Клаусу — ведь не забыл же о ней даже в присутствии Евы Кротхоф.
3
Ева подошла к своему бананово-желтому «порту» и оглядела забитую до отказа автостоянку.
— Что ты стоишь? Где твоя машина?
— Я… — Клаус какое-то время соображал, что ответить. — Моя машина в автосервисе.
— Могу тебя подвезти, — Ева вздохнула.
— Это превосходная идея, — сказал Клаус. Потом он словно что-то вспомнил. — Минутку, я сейчас вернусь!
Ева удивленно глядела, как он, пробравшись через заполненную машинами стоянку, перебежал перед носом разгневанных водителей дорогу, скрылся в лавчонке на той стороне улицы. Она сидела за рулем и ждала, ничего не понимая.
Клаус вернулся и, запыхавшись, повалился на сиденье. Он держал в руках одну- единственную лиловую орхидею и воткнул ее в вазончик, который был укреплен перед ветровым стеклом со стороны водителя.
— Вот теперь перед тобой будет твое отражение, — сказал он.
Ева слегка ударила его по плечу, потом обняла и поцеловала.
Клаус принюхался:
— Новые духи?
— «Скандал», — сказала Ева.
Клаус подмигнул ей.
— Твой папаша предупреждал, чтобы я воздерживался от скандалов.
Она рассмеялась и включила мотор.
— Хочешь поехать со мной в Зальцбург? — спросила она. — Сейчас заедем к тебе, захватишь темный костюм и зубную щетку… Что скажешь?
Он наморщил лоб. Однажды он уже побывал на ее концерте. Она сидела за роялем, как сказочная фея. Исполнялся а-мольный концерт Грига; она играла с невероятной экспрессией, одухотворенно, так что потом Клаусу в продолжение трех недель снова пришлось привыкать к мысли, что Ева — женщина, просто женщина из плоти и крови, которая любит венские
