компаньон Стэнли Рота выиграл от смерти жертвы больше всех.
– Вы желали получить жену Стэнли Рота, не так ли?
– Нет, я…
– Вы состояли с ней в любовной связи?
Уирлинг поворачивается к судье, и тот приказывает ему отвечать на вопрос.
– Да, но…
– Вы хотели получить студию?
– Нет, я…
– Она прервала ваш роман. Вы больше не имели над ней власти. Но вам понадобилась студия. И теперь она мертва, а студия принадлежит вам. Так?
С улыбкой победителя Уокер Брэдли возвращается к столу защиты. Когда он садится на место возле Стэнли Рота, по его взгляду зритель понимает: этого недостаточно. И когда в полутемном зале суда адвокат смотрит запись, ту самую, на которой Мэри Маргарет Флендерс снята на лужайке в «Пальмах» среди нескольких сотен гостей благотворительного приема, устроенного в пользу строительства корпуса детской больницы, на лице Антонелли появляется выражение глубочайшей усталости.
Это была не Мэри Маргарет Флендерс, это была девушка из бара, которую я забыл сразу, как только мы ушли из забегаловки на пляже «Венеция». Но мой взгляд оказался прикован к ней так же, как был прикован к переносному экрану, когда я сам вместо Уокера Брэдли находился в зале суда.
Рот поставил сцену заново, разместив на лужайке сотни людей и заполнив пространство до самого дома и вокруг бассейна. И лишь для того, чтобы снова напомнить нам, как Мэри Маргарет Флендерс доминировала в каждой сцене с ее участием, где даже знаменитости неизбежно уходили в размытый и остающийся в безвестности общий фон.
Когда пленка закончилась и в зале вновь загорелся свет, мы увидели, что выражение на лице Джозефа Антонелли, другого Антонелли, изменилось. Усталость прошла, он выглядит энергичным, возбужденным и едва может усидеть на месте. В то же время он кажется в высшей степени сосредоточенным.
Анабелла Ван Ротен объявляет, что у народа больше нет вопросов. Обращаясь к присяжным, судья отдает распоряжение перенести выступление защиты на следующее утро. Стэнли Рот хочет поговорить со своим адвокатом, но тот слишком торопится уйти. Поздним вечером, запершись в просмотровой комнате, Антонелли вновь и вновь смотрит запись с Мэри Маргарет Флендерс, сделанную на лужайке возле особняка «Пальмы» во второй половине дня, всего за несколько часов до ее смерти. Просмотрев пленку в последний раз, он поднимает трубку телефона и набирает номер Стэнли Рота.
– Я вам верю. Вы этого не делали.
Мрачно улыбаясь, Антонелли вешает трубку. Он знает, что будет дальше.
Первым вызванным защитой свидетелем оказывается Стэнли Рот. Он признает, что однажды ударил жену и что она вызвала полицию. Описывает, что произошло дальше, и рассказывает, как согласился заплатить четверть миллиона долларов за сценарий детектива Крэншо. Анабелла Ван Ротен нервно постукивает карандашом по крышке стола, не зная, кого из свидетелей вызовут следующим.
– Защита вызывает Ричарда Крэншо.
Казалось, было что-то безжалостное, бессердечное и беспощадное в том, как Уокер Брэдли обыгрывал в кадре крах человека, сначала вызванного в суд главным свидетелем обвинения. Я провел много часов в суде рядом с Крэншо, но Рот свел это время менее чем к десяти минутам – самым важным – и создал эффект, о котором я мог только мечтать.
Всякий раз, когда я – то есть Брэдли – задавал вопрос, камера брала лицо детектива крупным планом. Каждый раз, когда Крэншо отвечал, камера приближала к зрителю лицо Брэдли.
С каждым вопросом Брэдли становился безжалостнее, настойчивее, неудержимее и злее. Одновременно он выглядел все более уверенным и открытым, убежденным в своей правоте – в то время как Крэншо с каждым новым ответом становился медлительнее и неувереннее в себе.
– Вы показали, что не были знакомы ни с жертвой, ни с обвиняемым и никоим образом не были связаны ни с одним из них. Затем вы признали, что работали консультантом в одной из снятых ими картин. Правильно, детектив Крэншо?
– Да, но…
– Но это не вся правда, так? Вы приходили в их дом и согласились не составлять полицейского рапорта о факте насилия. Взамен Стэнли Рот заплатил четверть миллиона долларов за ваш сценарий. Этот сценарий! – восклицает Уокер Брэдли, помахивая рукописью в синей обложке. – Сценарий фильма, который никогда не выйдет на экран! Детектив Крэншо, каково это – осознать, что Стэнли Рот не собирался экранизировать сценарий и, вероятно, не удосужился его прочитать? Не по этой ли причине вы вернулись в их дом, пришли назад, в «Пальмы», чтобы отплатить ему? Или у вас была иная причина, связанная вовсе не со Стэнли Ротом?
Крупно показав удивленное лицо Анабеллы Ван Ротен, камера медленно описывает полукруг и, перейдя за спину обвинителя, в точно таком же кадре показывает лицо сидящего напротив нее свидетеля. Они в упор смотрят друг на друга.
– Я пришел в этот дом, когда меня вызвали расследовать ее убийство!
Мне оставалось лишь завидовать выражению презрения, с которым встретил ответ свидетеля актер, в жизни не читавший Уголовного кодекса и ни разу не выступавший в суде. Брэдли стоял в трех шагах от свидетельского кресла с лицом, натурально дрожавшим от напряжения. И когда он заговорил, с его губ сорвался вопрос, ясно выражавший тщательно взвешенную угрозу:
– Когда вы пришли в следующий раз – она была мертва?
– Да, – зло подтвердил Крэншо.
Повинуясь жесту Брэдли, в зале приглушили свет. На переносном экране вновь появилась Мэри Маргарет Флендерс, в день своей смерти стоявшая в окружении толпы на лужайке, около особняка «Пальмы».
– Суд уже видел эту запись, – произнес Уокер Брэдли, пока глаза сидевших в зале и в кинотеатре были прикованы к изображению улыбающейся девушки, сумевшей передать все очарование пластики, свойственной великой актрисе, которой стала Мэриан Уолш.
Когда запись дошла до фрагмента, на котором проектор выключили в прошлый раз, Брэдли жестом попросил не останавливать показ.
– Здесь мы закончили. Но я хотел показать вам другое.
Но камера продолжала описывать медленную дугу, скользя по безликой толпе, какую мы наблюдали перед этим. Потом камера остановилась, дойдя до самого края лужайки, где стоял старый шишковатый дуб. Изображение замерло.
– Прошу увеличить эту часть.
«Другой» Антонелли показал на фрагмент, и центр изображения начал расползаться по экрану, вытесняя ненужное за его пределы. Нет, ошибки не было. Затерянное среди сотен приглашенных гостей, там находилось лицо, которое мы видели на экране кинотеатра изображенным дважды. Там, на лужайке в «Пальмах», был Ричард Крэншо – пришедший к дому не после ее смерти, а всего за несколько часов до убийства.
В зале вспыхнул свет. Положив левую руку на угол стола советников, Уокер Брэдли наклонился вперед, и я инстинктивно напряг мышцы, будто хотел повторить его движение.
– Вы были там, но вы не ушли. Вы остались, спрятавшись в доме, вы дождались, когда
