плакала от щемящего умиления. Она была благодарна Димке за тот проступок, ведь сама за зиму позабыла о тайном хранилище. И никогда бы в жизни его не нашла. Теперь же дрожащими руками разворачивала вкладыши от жвачек. Там Дональд Дак гулял по крошечному комиксу или же влюбленная парочка посылала друг другу поцелуи. Саше хотелось, как в детстве, засунуть за щеки по нескольку резинок, чтобы потом выдувать огромные пузыри. Сладкие, липкие…
Проходили дни, перелистывались странички. Вслед за детскими сокровищами выскакивали засушенные цветы и даже маленький локон волос, неизвестно как отчекрыженный Димкой с Сашиного конского хвоста. К последнему письму Димка прикрепил Сашину фотографию. Маленькую, ту самую, украденную где-то между белых стен Новоиерусалимского монастыря. Дальше шли лишь чистые страницы – ненаписанные письма, еще не сказанные друг другу слова. Димка все здорово рассчитал: он приезжал в Москву вслед за своим последним письмом. И эти выходные должен был провести рядом с Сашей, у них дома. На кухню уже предусмотрительно вынесли раскладушку. Боялась Саша лишь одного – Людка уже взяла с нее слово, что один день они проведут вместе. Ей очень хотелось познакомиться с Димкой, а заодно подружить его с Максом. «Наверное, свидание вчетвером – это весело, – размышляла Саша. – Но как-то страшновато». Хотя отстраняться от всего мира, как когда-то с Никитой, ей сейчас совсем не хотелось. Наоборот, Саша мечтала влить Димку в каждую частицу своей жизни, приобщить ко всему, что любит, чтобы вместе делить радость.
Димка приехал в пятницу вечером. И они болтали без умолку чуть ли не до полуночи, пока папа не загнал его на кухонную раскладушку. Но Саша все равно заснула не сразу, пытаясь разобраться в себе. Но думать сейчас получалось плохо: глупая улыбка все время так и лезла на лицо, и почему-то хотелось хихикать.
Рано-рано утром, когда даже солнце еще не проснулось, Саша прокралась на кухню и долго смотрела на спящего Димку. И что-то новое – нежное, трепетное проснулось тогда в ней самой. А потом они гуляли вдвоем по Москве, какими-то узкими улочками, темными двориками. Они засовывали за щеки пухлые яркие жвачки, а потом соревновались размерами пузырей. Они вспоминали детство, его сладкую беззаботность и весело шагали вперед. А Димка, конечно, всюду пыхал своим «третьим глазом». Крал у города кусочки его жизни, чтобы потом сохранить на матовой бумаге.
– А как там Никита? – решилась наконец спросить Саша.
Ей не хотелось оставлять его «за кадром», отгораживаться от этой ситуации. Теперь Саша знала, как только закрываешь на что-то глаза и ходишь так долгое время, потом очень трудно заново привыкать к свету.
– Думаю, ему сейчас непросто, – признался Димка. – Знаешь, мы говорим сейчас намного больше, чем раньше.
– Да, о чем? – заинтересовалась Саша.
– Не знаю даже, обо всем, – вспоминал Димка. – Раньше он учил меня, а теперь почему-то чаще советуется, даже странно…
– Встречается с кем? – не выдержала Саша.
– Нет, – ответил Димка, посмотрев на нее как-то долго и серьезно. – Он сейчас один. Думаю, не может забыть тебя…
И Саше стало одновременно стыдно и приятно. Стыдно перед Димкой, которому эти ее вопросы явно не были в радость. А приятно из гордости. Наверное, только теперь она поняла, что не была для Никиты безликой девушкой из длинной очереди поклонниц. И стало как-то легче. Пусть эта история в прошлом: лишь сейчас Саша смогла по-настоящему отпустить ее, пожелав Никите только счастья. Простив все обиды. Она глянула на Димку, который будто бы затаился, насторожился. Тогда Саша остановилась, развернула его к себе, обняла, прижалась и куда-то в плечо сказала:
– Какая же я счастливая!
И тут же почувствовала, как Димкины руки обхватывают ее тепло и крепко…
Вскоре все узнали, что Миша тоже зачастил в Москву. Он забегал к ним домой по вечерам, ненадолго, чтобы перехватить домашней пищи, а главное – рассказать о своих планах.
– Я уже почти обо всем договорился! – Миша просто-таки сыпал новой информацией. – Катюшин отец, конечно, помог. Дал контакты нужных людей, замолвил обо мне словечко. Сейчас езжу по залам. Выставку отца можно будет организовать уже весной! Представляете!
И Саша хорошо представляла, что отец Катюши, а теперь ее уже можно было называть Мишиной невестой, обладал достаточным влиянием и связями, имея возможность помочь будущему зятю в его начинаниях. Скульптуры, которые Миша возвел вокруг их загородного дома к Старому Новому году, покорили не только высокопоставленных гостей и хозяев особняка, но и сердце заказчицы – Катюши. С тех пор Миша и Катя почти не расставались. Бабушка говорила, что Катюша хоть и дочка богатеев, но очень простой и легкий человек. Мама же до сих пор побаивалась встречи с ней. А когда папа подшучивал, что скоро и маме становиться бабушкой – она краснела и была похожа на растерянную девчонку.
Миша тем временем несся вперед, будто вылетевший наконец из дула патрон – его так долго сдерживали, что теперь ему не терпелось поскорее достигнуть цели. Он ходил по галереям, договариваясь о выставке картин отца. И отбирал их тщательно, с любовью, заново обрамляя, стряхивая пыль с холстов.
– А потом, после выставок, я хочу переделать папин дом в музей! – рассказывал Миша. – У меня уже начальный капитал есть, да и еще несколько новых заказчиков на ледяные скульптуры появилось даже в этом зимнем сезоне.
– Молодец, братишка! – радовалась Саша. – Если нужна помощь, только попроси. Мы с Димкой всегда готовы! Я могу в доме убраться, Димка что-то починить…
– Я там почти ничего менять не стану, – Миша благодарно кивнул. – Но дом требует ремонта. И нужно будет внутри соблюдать температурный режим, благоприятный для картин…
– Миш, ты стал такой серьезный, – смущалась мама. – У тебя завтра встреча в галерее, может, сходим купим костюм, галстук?..
Но тут Миша отрицательно затряс головой и даже отпрыгнул на стуле от стола. Право свободно одеваться он хранил ревностно и в этом смысле подстраиваться под какие-то нормы не собирался.
– Да, народ, тут же такое дело, – Миша полез в карман широкого вязаного пуловера. – Глядите!
И он хлопнул на стол новенький паспорт.
– Загран? – не верил папа, листая пока чистые странички.
– Мы тут с Катюшей хотим немного по Европам поколесить, – улыбался довольный своим сюрпризом Миша. – Есть один знакомый мастер по дереву. Думаю с ним познакомиться. Он в Германии живет.
– Ты летишь в Германию? Когда? – удивлялась мама.
– Завтра, – просто ответил Миша. – А чего ждать?
И все не верили своим глазам, так изменился Миша за последнее время.
– Но не это главное. – Он выдержал паузу. – Через пару недель мы вернемся и тогда…
– Что? – торопила его мама.
А Саша уже потихоньку потирала ладони.
– Придем к вам в гости! – непринужденно ответил Миша. – Моя маленькая мама должна знать, на ком женится сын?
– Ты женишься? – выдохнула мама. – Уже?
– Я сделал Катюше предложение, – кивнул Миша. – И она согласилась. Ее родители тоже ко мне с теплом относятся. Кажется, считают меня перспективным…
– Мишка! Поздравляю! – Саша накинулась на брата, давая возможность маме тихонько переварить эту информацию.
– Да, сестренка, и спасибо тебе за бобра, – подмигнул ей Миша.
– Какого еще бобра? – не понял папа.
Но Саша с Мишей лишь весело отмахнулись – они-то поняли друг друга.
А потом Миша убежал к невесте: им надо было закончить приготовления к дальней поездке. А мама еще долго сидела с папой на кухне. Она привыкала к этой новой жизни, которая теперь не подчинялась ей, не зависела от старых тайн, а неслась себе вперед свободная, сильная, стремительная…
