этажерке с витыми ножками, на которой, накрытое большой вязаной салфеткой, стояло что-то непонятное, громоздкое. Скинув покрывало, босоногая малютка на миг отступила назад, будто любуясь представшим перед ней чудесным предметом. Это был старинный граммофон. Медный рупор в виде крупного цветка с резными листами гордо поднял голову, расписная деревянная ручка будто приветствовала хозяев. Острая игла зависла над пластинкой. Малышка бережно взяла эту иглу и опустила на диск, остальные тени начали покачиваться в креслах-качалках, а по дому понеслась одна из мелодий, что наигрывала ночами Элегия. Нежные и высокие звуки подлетели к потолку и затанцевали там легко, но немного печально. И маленькая босоногая тень тоже закружилась по комнате, взявшись ручонками за края рубахи и покачивая дымчатой головой в такт музыке. Вслед за ней с кресла поднялась худая и длинная тень, та, что первой выскочила из картины и напугала Элю прошлой ночью. Безликий подошел к другой качалке и протянул руку ладонью кверху. Тут же на его узкую ладонь легла другая – пухлая и будто даже мягкая. Это поднялась из кресла другая тень. Она была значительно ниже безликого, так что упиралась дымчатой головой в его костлявое плечо. Формы этой тени были пышные, округлые, а движения плавные. Две тени пустились танцевать: они выводили круги по комнате под звуки Элиных песен. И если смотреть издалека и не обращать внимания на лица, можно было бы подумать, что это очень милая и даже симпатичная пара. Между тем в одном из кресел сидела еще одна тень. Очевидно, она не собиралась танцевать. Ее занимала какая-то книга – один из тех томов, что уволокли утром из дома Кори шкодливые чертяки! Тень медленно перелистывала страницу за страницей и покачивала ногой в домашней тапке. Малышке в рубахе надоело танцевать, она потихоньку стащила со стола несколько карандашей и спряталась в углу комнаты между комодом и сервантом. И пока другие тени не обращали на нее внимания, малютка с усердием выводила на стенах цветочки и закорючки. Конечно, эти карандаши тоже были из дома Корифеи! Занятие очень увлекло малышку, и вскоре по старым обоям поплыли лодки, а на речных камнях расселись длинноволосые русалки. Рисунки эти были нехитрые, но очень забавные. Когда художница была обнаружена, на стенах уже выстроился отряд врунов и еще несколько водяных. Тени заметались возле босоногой малютки, пытаясь отобрать у нее карандаши. Они грозили пальцами и качали головами. Особенно негодовал тощий безликий, зато пухлая тень будто старалась оградить малышку и вскоре потихоньку увела ее в сторону. Карандаши запрятали на верхнюю полку высокого серванта. Но малютка, кажется, вовсе не испугалась и не расстроилась. Сидя в большом кресле-качалке, она сучила голыми ногами и, растопырив пальчики, пыталась засунуть мизинчик в щель между половыми досками. Вдруг на стене забили часы, из окошка выскочил маленький петушок и прокукарекал шесть раз. В тот же миг тени, забыв о шалости малышки, заметались по дому: плотнее сдвинули шторы, выключили граммофон и накинули вязаную салфетку на его медный цветок. Потом тени вереницей отправились на второй этаж, где располагались спальни. Босоногую малышку безликий взял на руки, гостиная внизу опустела. Темные фигуры разошлись по комнатам. Малютку уложили в деревянную колыбель, и она свернулась там калачиком, подложив ладошки под дымчатую голову. Тень в домашних тапках, не выпуская из рук книгу, закрылась в дальней комнате. Длинная и пухлая фигуры заглянули в спальню Эли – фея все еще мирно посапывала, видимо, утомленная вчерашними событиями. Фигуры остались довольны, а безликий даже потер друг о дружку тощие ладони. Удовлетворенная парочка отправилась на покой. А где-то за закрытыми шторами, над старым покосившимся домом, который стоял посреди поросшей репейником пустоши, таяла луна, чтобы уступить на небе место золотому солнечному шару…
Глава 5
За холстом
Утро пришло на Летние луга ароматное и сочное, как спелое яблоко. Все вокруг благоухало после грозы, окатившей травы, ягоды и цветы. И даже солнце казалось сейчас каким-то влажным в утренней дымке. Альт проснулся от жужжания пчел, окунавших свои острые носики в головки цветов. Он расправил крылья, проскакал вокруг дома, разминая ноги, и тут решил заглянуть в окно, чтобы проведать хозяйку. Но постель Элегии оказалась пуста. «Неужели Эля проснулась раньше меня? – размышлял Альт. – Что за редкость?» Пегас еще раз прошелся по двору, забрался на крыльцо, осмотрел мольберт. Хозяйки нигде не видно.
– Эля! – позвал он.
Никто не отвечал, лишь продолжали кругом зудеть трудолюбивые пчелы. Альт снова осмотрел дом, заглянул в каждый закуток, перевернул кровать: Эля как сквозь землю провалилась. Все в комнате было привычно глазу – на своих местах и мебель, и скатерти, и салфетки, и мелкая утварь. Ничего не тронуто, не переставлено. И тут Альт даже подскочил, ударившись головой о потолок. Картина, которую он вчера заботливо перевернул к стене, теперь снова висела, как раньше! Пегас попятился и выскочил из дома. Он метался по двору и звал хозяйку, даже подбежал к колодцу и, сунув туда голову, заржал:
– Нет ли у вас Эли?
– Съели! Съели! Съели! – отозвался Гуга.
И Альт начал сам себя ругать за глупые вопросы к колодезному жителю. А еще больше за то, что заснул этой ночью без задних и передних ног. Но надежда, что хозяйка сама перевернула картину, а затем ушла из дома, еще теплилась где-то внутри. Недолго думая, Альт полетел к Корифее: лишь она сейчас могла дать полезный совет. А еще пегас мечтал встретить там саму Элегию…
Уже подлетая к дому Корифеи, Альт увидел вереницу врунов и чертяк, спешивших в том же направлении. Зверьки неслись по росистым травам, периодически отряхивая лапки и подергивая хвостами. Они повизгивали, похрюкивали и явно были настроены знатно поживиться. Чуть не сбив с ног мирно жующего траву Юнка, взволнованный Альт влетел на крыльцо вслед за последним вруном.
– Эля пропала! – заржал он.
– Как пйопала? Когда пйопала? Куда пйопала? – заволновался Юнк. Трава еще торчала из его рта в разные стороны, напоминая зеленые клоунские усы.
– Пропала, не спросив меня? – выбежала на крыльцо Кори. – Как это неприлично!
И тут же осеклась, сняла очки, протерла их подолом юбки, снова нацепила на нос.
– Что, совсем пропала? – переспросила уже тихо и робко.
– Начисто! – отрубил Альт.
Он заглянул в дом и, удостоверившись, что и тут его хозяйки как не бывало, совсем сник.
– Может, ты просто не заметил, как она уходила к йеке? – осторожно спросил Юнк, наконец справившись с травой.
– Эля никогда не просыпается раньше меня! – затряс гривой Альт. – А уж уйти куда-то, не предупредив, такого в жизни не бывало!
– Дело серьезное, – вздыхала Кори. – Урок придется отменить…
Когда Корифея сообщила своим нахальным ученикам, которые уже вовсю шарили по дому, что занятия не будет, они не на шутку всполошились. Запищали, загалдели.
– Конфеты!
– И приветы!..
Кори даже рассердилась.
– За что вам давать сладости? – негодовала она. – Вы же ничему сегодня не научились!
Но мелкие существа не воспринимали ее доводов. Зверьки ждали одного: чтобы фея подкормила их, как и раньше, – только так они были согласны терпеть над собою издевательства в виде уроков и впихивания знаний.
– Угощения!
– Без промедления!
Вруны стучали кулачками по мебели, а чертяки уже пытались сами раздобыть себе награду.
– Ладно, будет вам угощение, – будто смирилась Кори.
Вруны прижали ушки от предвкушения, а чертяки завертели хвостами. Тогда Корифея достала из шкафчика банку пикулей и вынесла ее на улицу. Чертяки и вруны смотрели на банку как завороженные и шли за Корифеей.
– Держите, тут на всех хватит!
Бока банки поблескивали на солнце, а внутри лежали сочные овощи – яркие, красивые и на вид очень вкусные! Один врун подбежал и начал облизывать стекло. Но его быстро отстранили. Несколько чертяк согнулись, и им на спины положили банку. Другие зверьки шли по сторонам и придерживали ее лапами.
