— Это как посмотреть. Я не жалею об этих деньгах. Они служили благому делу.
— Если уничтожение человека считать благим делом.
— Для меня так оно и было.
Я с омерзением посмотрел на Лайта.
— Как жаль, что почти все богатые люди оказываются такими ублюдками, как вы.
— Может быть, — усмехнулся Лайт, — но по крайней мере у меня была возможность наслаждаться жизнью. Вы не представляете, до какой степени приятно быть на моем месте. Быть Чарльзом Лайтом — самое восхитительное ощущение.
— Для людей вашего круга — да. А для остальных это также соблазнительно, как рак легких. Я знаю прокаженных, которые не захотели бы поменяться с вами местами. Продолжайте веселиться, мистер Лайт. Надеюсь, однажды вы поскользнетесь на паркете и сломаете себе шею.
В заключение я сказал, что не стоит труда провожать меня, я сумею найти выход.
Было уже за полночь, когда я вернулся к себе. Входя в вестибюль, мне показалось, что я вернулся домой после долгого пребывания за границей. Визит к Лайту выбил меня из колеи, и я был рад уйти оттуда. Я жил в своем мире и, несмотря на выхлопные газы, переполненные помойки и запахи дешевых забегаловок, дышал здесь полной грудью. Чтобы жить в высших сферах, где вращается Чарльз Лайт, надо носить кислородную маску. А я их не люблю, они делают людей похожими на насекомых.
День был долгий, и больше всего на свете мне хотелось спать. Я чувствовал себя немногим лучше, чем сегодня утром. Но в голове у меня уже вырисовывалась картина преступления. Отныне я был уверен, что не выпущу нить из рук. Нужно было просто работать. Я был на верном пути, но неизвестно, что мне еще предстоит открыть, пока я дойду до конца.
Открывая дверь, я заметил, что внутри горит свет. Я хорошо помнил, что перед уходом выключил все лампы. Тело сковал страх. Я чувствовал, что не в состоянии опять драться и уворачиваться от пуль. Но отступать было поздно. Тот, кто ждал меня в квартире, слышал, как я неловко возился с ключами, и видел, как открывается дверь. Я положился на авось.
Джуди Чепмэн подняла глаза и улыбнулась. Она лежала, свернувшись в клубок, на диване и читала «Благочестие» Джона Донна, которое она взяла с полки. На ней были зеленые вельветовые брюки и серая водолазка. Джуди была прекрасна.
— Здравствуй, Макс.
— Боже мой, как вы сюда попали? — в моем голосе звучал нескрываемый гнев.
Неопределенно улыбаясь, она ответила:
— Ваш портье большой романтик. Я сказала, что у нас была любовная ссора, и я хочу сделать вам сюрприз в знак примирения. Идея ему понравилась, и он мне открыл. Даже дал мне кучу советов насчет личной жизни.
— Вы чуть не напугали меня до смерти. Вам повезло, что у меня нет с собой оружия. Я мог выстрелить без предупреждения.
Она сильно отличалась то той Джуди, которую я видел сегодня утром. Тревога, терзавшая ее двенадцать часов назад, уступила место какому-то опьянению. Возможно, это было затишье перед новым приступом тоски, а может, она сумела справиться с напряжением или привыкнуть к нему. Позади дивана стоял торшер, свет от него окрашивал волосы Джуди цветом зажженной свечи и создавал вокруг ее лица легкий ореол, как на портретах эпохи Возрождения. В этот момент она показалась мне немыслимо хрупкой, готовой растаять от дуновения ветра.
— Вы не спрашиваете, зачем я пришла?
Я посмотрел на нее с напускной застенчивостью и ответил:
— Я думал, вы объяснили это портье.
Она весело улыбнулась, затем погрустнела.
— Я пришла извиниться за то, что вела себя так нехорошо сегодня утром. Хотя это не в моих привычках.
— Бывает, — сказал я. — Все были напряжены, и от разрядов тока посыпались искры.
— Я не ожидала увидеть Билла. И когда я услышала, как вы сцепились… — Она покачала головой, не закончив фразу.
— Мы не слишком большие друзья с Биллом, — наверное, наши астрологические знаки несовместимы. — Я сделал паузу. — Нас объединяет только то, что мы оба любим вас.
Эти слова смутили нас обоих, в комнате повисла неловкая тишина. Она длилась так долго, что я успел подумать, что у меня жмут ботинки. Я с трудом ориентировался в этой ситуации. Я не понимал, что она здесь делает, и слишком устал, чтобы ломать над этим голову. Пора переходить к следующей сцене, решил я.
— Раз уж вы здесь, — сказал я, — у вас есть шанс вкусить сокровища моего винного погреба. У меня есть бутылка бордо и бутылка бордо. Что вы предпочитаете?
— Конечно, бордо, — ответила она, не колеблясь. — Это лучше, чем бордо.
Мы рассмеялись, все встало на свои места. Я отправился в кухню за вином и стаканами. Когда я вернулся, Джуди стояла у стола и курила, оглядывая комнату.
— Ваша квартира мне нравится больше, чем контора, — сказала она. — Она отражает ваш характер.
— Классическая холостяцкая берлога. Обставлена кое-как. Но это просто отель-люкс по сравнению с той лачугой, где я обитал в первое время после развода. Нью-йоркский вариант землетрясения в Сан- Франциско.
Мы сели за стол и отведали вина. Оно было превосходным. Я был рад, что сохранил эту бутылку. Несколько минут мы просто болтали о чем попало, затем Джуди сказала:
— Я не знала, что вы были женаты.
— У каждого из нас есть темное прошлое. В моей жизни есть еще и пацан девяти лет.
Она очень заинтересовалась — эта информация делала меня более настоящим. До сих пор я был для нее загадочным персонажем, таинственным следопытом, который совершает странные поступки, человеком с другой планеты и вдруг превратился в конкретную живую личность. Так бывает, когда школьник встречает своего учителя в кино субботним вечером и с изумлением обнаруживает, что учитель тоже человек, имеющий жену и детей и любящий воздушную кукурузу. Мы так привыкли замечать только те грани человека, с которыми мы соприкасаемся по необходимости, что думаем, будто всего остального просто не существует.
Джуди расспрашивала о моей супружеской жизни, и я рассказал ей о Кэти и о том, как мы расстались. Она сказала, что Кэти ей кажется очень хорошим человеком. Я ответил, что она не ошибается и я один виноват в распаде семьи. Потом Джуди спросила о Ричи. Я рассказал и о нем тоже, объясняя, что стараюсь видеться с ним по меньшей мере один раз в неделю. Она слушала очень внимательно, и постепенно между нами возникало понимание. Ее влекло ко мне с первой нашей встречи, но теперь она начинала любить меня. Разница была огромной. Легкое сексуальное влечение сменилось прямыми и честными отношениями. Мы ближе узнавали друг друга. Я понял, что она пришла только потому, что искала моего общества. Ей хотелось забыть о том, что она пережила за два последних дня, но ей не с кем было поговорить, не затрагивая больную тему. Только я понимал ее состояние и не задавал лишних вопросов. Возможно, она хотела переспать со мной. И в этом также она искала прежде всего забвения, отдыха. Но вышло иначе — получилась задушевная беседа, порождающая большую близость, чем физический контакт. С первого слова у меня появилось ощущение, что мы занимаемся любовью.
Мы открыли вторую бутылку бордо. Джуди продолжала задавать вопросы, я отвечал. Ее удивило, что я бросил юридическую карьеру ради работы частного детектива. Она не знала никого, кто бы добровольно отказался от предначертанного благополучного будущего. Я попытался объяснить ей причины моего поступка.
— Я споткнулся на старом, как мир, конфликте между законом и справедливостью.
— Не понимаю.
— Разрез между тем, что вам приказывают делать, и тем, что нужно. В детстве, мечтая стать адвокатом, я витал в облаках идеализма. Думал, что буду помогать людям, попавшим в беду, отправлять в тюрьму злодеев, и в конце концов мир станет лучше. Потом я узнал, что профессия адвоката не имеет
