сигарету.
— Привет, — сказал я. — Я Макс Клейн. У меня встреча с профессором Бриллем.
Она нехотя оторвалась от чтения и окинула меня ледяным взглядом.
— Вам придется подождать. Я посмотрю, свободен ли он.
Девица восседала в маленькой приемной, в которую выходили двери кабинетов преподавателей. За ее спиной висели стенды с объявлениями и расписаниями занятий. Она медленно поднялась, поджала губы, возмущенная тем, что ее вынудили сделать это невероятное усилие. При своей ужасающей худобе она была высокого роста — примерно метр восемьдесят. Она подошла к одной из дверей, постучала и просунула голову внутрь. Шепотом обменявшись с невидимым собеседником несколькими словами, она, лениво шаркая, вернулась на место и снова уткнулась в журнал.
Наконец я не выдержал:
— Итак?
— Что — итак? — ответила она, не поднимая головы.
— Я могу войти?
— Пока нет. Он разговаривает со студентом. Они закончат через несколько минут.
— Спасибо за предупреждение. Я мог бы совершить бестактность.
С деланной усталостью отложив журнал, она испустила тяжелый вздох. Тоскливые бесцветные глаза вновь окатили меня холодным презрением.
— Морока с вами, с упрямцами, — начала она. — У вас совсем нет терпения. И знаете почему? Не хватает витамина Б. Если бы вы ели больше хлеба, вы бы чувствовали себя гораздо спокойнее и не были таким агрессивным. Не мешайте событиям идти своим чередом, и вы погрузитесь в течение.
— Течение? — обалдело переспросил я.
— Течение природы.
— Это то же самое, что слиться со вселенной?
— Не совсем. — Она стала очень серьезной. — В этом нет ничего космического. Просто вы вступаете в контакт с вашим телом и функционированием ваших органов.
— Я предпочитаю входить в контакт с другими телами.
Девица внимательно посмотрела на меня и сокрушенно покачала головой.
— Видите, вы начинаете говорить о серьезных вещах, затем вам становится неловко, и вы отделываетесь сальной шуточкой. Глупо!
Поняв, что не сможет обратить меня в свою веру, девица потеряла ко мне всякий интерес. Она стала читать, левой рукой шаря по столу в поисках оставшегося кусочка морковки. Приемная наполнилась хрустом перемалываемого овоща. Наконец дверь кабинета Брилля открылась, и оттуда вышел юноша в джинсах и клетчатой рубашке. Под мышкой он нес стопку книг и тетрадей и походил на человека, узнавшего день своей смерти.
— Не беспокойтесь, — сказал я, когда он проходил мимо, — это такой же учебный предмет, как и все остальные.
Он удивленно вскинул глаза и попытался изобразить слабую улыбку:
— Скажите это профессору Бриллю.
Он удалился, скорбно подняв плечи. На пороге кабинета появился Брилль. Я окинул его опытным взглядом: возраст около сорока, рост сто восемьдесят или чуть больше, очки в модной роговой оправе. Он обладал репутацией тонкого и плодовитого писателя, сделав себе имя благодаря серии книг о преступной психологии, о так называемых маргинальных слоях общества — проститутках, ворах, гомосексуалистах, игроках и т. д. Я прочитал некоторые из его книг, и они произвели на меня довольно сильное впечатление. Он представлялся мне одним из тех людей, кто умеет заставить других слушать себя. Наверное, его лекции проходят в переполненных аудиториях перед затаившими дыхание студентами. Вспомнив, в каком состоянии вышел предыдущий посетитель, я решил, что Брилль, должно быть, тиран. Университетская сверхзвезда. Такие бывают на каждом факультете.
— Мистер Клейн? — Он знаком пригласил меня войти, закрыл дверь и указал мне на стул.
Кабинет походил на библиотеку — все стены от пола до потолка были увешаны книжными полками. Солнце волнами вливалось через окна и отражалось в очках Брилля, так что я не мог разглядеть его глаз. Это придавало ему неестественно суровый вид, лишая всего человеческого. Внизу начали собираться студенты для обеда на свежем воздухе — через открытые окна до меня доносились то веселые крики, то лай собаки. Обычный гомон теплого весеннего дня.
— Я не имею чести знать вас, — помпезно начал Брилль, садясь за стол, — и меня это не слишком интересует. Но я хочу услышать объяснения вашему наглому поведению. Я знаю, каким тоном вы разговаривали утром с мисс Гросс. Мы здесь привыкли общаться с людьми цивилизованными, и я склонен считать ваше присутствие беспардонным вторжением.
Я ответил:
— Объяснение очень простое. Ваша секретарша отказывалась дать мне точный ответ, и я ее слегка расшевелил. Уверен, на моем месте вы сделали бы то же самое.
Брилль разглядывал меня как странный социологический экземпляр.
— Что вы хотите? — спросил он не без отвращения.
— Поговорить о Джордже Чепмэне.
Я вытащил удостоверение частного сыщика и показал ему.
— У меня есть основания полагать, что ему угрожает опасность.
— Джорджу Чепмэну? — Мое заявление явно удивило Брилля. — Что же я могу рассказать о Джордже Чепмэне?
— Семь лет назад вы с ним вместе написали книгу. Я думаю, вы могли бы поделиться своими впечатлениями.
— Прежде всего, мистер Клейн, я опубликовал одиннадцать книг, и «Спорт в обществе» была не самой удачной. Это не слишком интересная книга. Джордж Чепмэн был моим студентом в Дартмуте, и через год после вступления в высшую лигу связался со мной и предложил написать книгу о влиянии профессионального спорта на человека. Благодаря своим связям ему не составляло труда устраивать интервью с известными спортсменами. Я же написал комментарии и обработал материал. Книга была сделана на скорую руку. Издатель хотел выпустить ее к началу бейсбольного сезона. Тираж действительно принес огромный доход, но сама книга от этого не стала лучше. С того времени у меня не было тесных отношений с Чепмэном. Мы видимся раза два в год, вот и все.
— Не слишком ли много вы мне рассказали? — Я не пытался скрыть иронию.
— Я начинаю задумываться, каковы ваши истинные намерения, мистер Клейн. Мне кажется, что вы пришли сюда собирать сплетни о Джордже Чепмэне, а я отказываюсь принимать участие в этом грязном деле. Вы хотите замарать его имя, чтобы уменьшить шансы на победу в выборах? Или вами движет просто любовь к клевете? Неужели этот человек недостаточно страдал за свою жизнь?
Нить разговора стала ускользать из моих рук. Я хотел говорить с Бриллем напрямую, но ничего из этого не вышло. И все же я пока не собирался его покидать, хотя чувствовал, что эта дорожка останется для меня закрытой.
Я попытался изменить тактику:
— Да, я согласен с вами. Джордж Чепмэн много страдал. Но в настоящий момент у него очень крупные неприятности, и я хочу помочь ему.
— Что это значит?
— Это значит, что я прошу вашей помощи. Я ничего не знаю о Чепмэне за исключением того, что знают все, кто читает журналы. Чтобы спасти его, мне нужно узнать о нем как можно больше, мне нужна нить, которая приведет меня к разгадке.
— И вы, конечно, не можете открыть мне суть этих неприятностей, — сказал Брилль. — Поверьте мне, мистер Клейн, я всегда испытывал по отношению к Джорджу большую симпатию и готов сделать все, чтобы помочь ему. Но не зная точно, о чем идет речь, не смогу сотрудничать с вами.
— Рассказывать о чужих делах противоречит моей профессиональной этике. Вы это прекрасно знаете, профессор. Я прошу вас всего-навсего дать мне сведения, на которые я смогу опереться, чтобы не терять времени на ложные версии. А что касается того, каким образом я использую полученную информацию —
