Это, может быть, и успокоило бы Гинни, если бы Ланс не отводил глаза.
– В чем дело? – спросила она, отнимая руку. – Что случилось?
– Да ничего не случилось, – ответил Ланс с не совсем естественным смехом. – Твой отец... – Он замолчал, потом вздохнул. – Знаешь что, Гиневра-Элизабет Маклауд, ты все испортила. Какое же удовольствие от сюрприза, если ты отказываешься спокойно его дожидаться?
У Гинни заколотилось сердце. Может быть, Ланс не хочет ей говорить, что папа здесь, что это он придумал сюрприз?
– Я бы, может, и согласилась спокойно ждать, – сказала она, бросив на Ланса кокетливый взгляд, – если бы ты сказал мне, куда мы едем.
– Ох, я вижу, ты не отстанешь. Ну ладно, мы едем в ваш городской дом. Удовлетворена?
– В городской дом? – Насколько было известно Гинни, в этом доме никто не жил с тех пор, как... с тех пор, как мама... – Но почему?
Ланс повернулся к ней и сказал с явным раздражением:
– Господи! Да просто мы считали, что после такого долгого и утомительного путешествия тебе захочется провести вечер в городе.
– Мы?
– Мы все заночуем в городском доме. Твой дядя Джервис, Эдита-Энн и я. Ну чего ты скуксилась? Что в этом плохого?
– Ты же знаешь, что бывает, когда вы с моей кузиной оказываетесь под одной крышей.
Ланс покачал головой.
– Я тоже сомневался, сможем ли мы поладить, но последнее время она ведет себя совершенно прилично, просто таки мила.
Гинни улыбнулась.
– Трудно поверить. Помнишь, когда мы раньше играли в Камелот, вы с ней беспрерывно сцеплялись? Никто не умудрялся выводить мою воспитанную кузину из себя так, как ты. Порой мне казалось, что она того и гляди вцепится тебе в волосы.
– И все эти схватки провоцировала ты.
Это было так несправедливо, что Гинни потеряла дар речи.
– Я терпеть не могла эти ваши перепалки, – обиженно сказала она. – Зачем бы мне вас провоцировать?
– Ну-ну, не сердись. – Ланс шутливо поднял руки. – Я просто тебя поддразнил. Обожаю, когда ты начинаешь сверкать глазами.
– Ты вообще обожаешь дразнить людей, Ланс Бафорд. Я бы даже сказала, что Эдита-Энн так бесилась, потому что ты ее без конца дразнил. Мне и самой не раз хотелось вцепиться тебе в волосы.
– Надо мне об этом помнить. – Ланс улыбнулся ей своей особой нежной улыбкой, словно напоминая, что долго на него она сердиться не может. – Все это было и быльем поросло. Мы с Эдитой-Энн пообещали друг другу забыть свои разногласия и постараться, чтобы тебе было хорошо.
У Гинни потеплело на душе – наконец-то она почувствовала, что ее ждут, что ее любят. Жуткое морское путешествие и стычка в порту быстро забывались, как страшный сон. На Ланса можно положиться, он умеет все уладить.
– Знаешь, – со вздохом сказала она, – я беспокоилась, как меня встретит папа, но раз он постарался устроить мне такой прием, то, видимо, он забыл о том... о том, что случилось. – Даже разговаривая с Лансом, она не могла произнести вслух слова «мама умерла».
– Вообще-то Джона сегодня с нами не будет. Гинни словно обдало холодом.
– Не будет?
Ланс погладил ее по руке.
– Только не воображай ничего страшного. Я же говорил тебе, что все в порядке. Просто у него столько дел в Розленде, что он не смог вырваться.
Вечно папа занят на своей проклятой плантации! Сколько Гинни себя помнила, сахарный тростник всегда был для него важнее всего. Важнее единственной дочери. Даже важнее жены.
– Не надо кукситься, – ласково сказал Ланс. – Гляди, мы приехали.
Карета остановилась перед воротами из витого чугуна. За ними виднелся городской дом Маклаудов. У их более практичных соседей дома стояли близко к улице, но резиденция Маклаудов находилась в глубине и была скрыта густыми зарослями бугенвиллии. Посреди города, состоящего в основном из камня и железа, их двор казался оазисом. Войдя в ворота, человек словно оказывался в другом мире: в окружении цветов и вьющихся растений, перед прохладным фонтаном.
Вместо того чтобы построить себе новый дом на Кенел-стрит, как делали все вновь приехавшие в Новый Орлеан американцы, родители Гинни купили дом во французском квартале. На этом настояла Аманда Маклауд, которая обожала все французское, за что ее полюбили и приняли в свой круг даже самые избранные креольские[3] семьи. «Все любили маму», – со вздохом подумала Гинни.
Ланс сошел на землю и подал ей руку.
– Не беспокойся, милая, мы постараемся, чтобы тебе было сегодня весело.
Гинни покачала головой.
– Зная дядю Джервиса, я уверена, что он собирается меня увеселять бесконечными визитами к знакомым.
– Ничего подобного. Сейчас ты будешь отдыхать, а вечером мы все поедем к Фостерам, которые дают свой традиционный «последний бал лета».
Гинни чуть не застонала. Эмили Фостер столько лет навязывала ей в женихи своего жирного сына Чарли. Но все же идея бала была очень соблазнительна.
– Говорят, чтобы украсить танцевальный зал, они скупили все камелии в городе, – продолжал Ланс. – Хотят, чтобы бал запомнился всем, как лучший в году. Эдита-Энн все уши прожужжала мне о том, что она собирается на него надеть...
«Бедная Эдита-Энн, что бы она ни надела, тощее тело и некрасивое лицо ничем не украсишь. Может быть, одолжить ей голубое шелковое платье, которое тетя Агата...»
Гинни ахнула, вспомнив о собственном гардеробе, и схватила Ланса за рукав.
– Ланс, быстрей поехали назад!
– Куда назад?
– В порт. Эти чертенята так заморочили мне голову, что я забыла в порту свой саквояж.
– Не волнуйся, дорогая, я кого-нибудь пошлю за ним.
– Дело не только в саквояже. Там остались и мои сундуки. В них все мои вещи. Платья, шляпки, драгоценности. – Она вспомнила о медальоне с маминым портретом, который она положила в саквояж. Если он потерялся, у нее не останется никакой памяти о маме.
–До чего же вы, женщины, любите поднимать шум из-за пустяков! – Ланс покачал головой со снисходительной улыбкой. – Стюард наверняка сдал твои вещи на склад багажа.
«Какой стюард?» – чуть не спросила Гинни, но ее мысли были заняты не столько неудобствами путешествия, сколько потерей багажа.
– Мне нужно сейчас же найти саквояж, – дрогнувшим голосом сказала она. – Поехали назад.
– Никуда ты не поедешь, – твердо сказал Ланс. – Порт – не место для леди. К тебе опять привяжутся какие-нибудь босяки.
Гинни вовсе не хотелось опять встретиться с теми нахальными мальчишками, но надо же найти медальон.
– Ланс, для меня это очень важно. Если кто-нибудь украл мои вещи...
Ланс крепко сжал ее руки.
– Ладно, пошли в дом, а когда ты там устроишься, я поеду в порт и привезу твой багаж.
– Я войду в дом и без твоей помощи. Пожалуйста, поезжай сейчас же.
Ланс посмотрел на чугунные ворота.
– Но дядя Джервис хотел...
– С дядей Джервисом я сама договорюсь. – Она чуть ли не подтолкнула его к карете. – Если я потеряю
