политической географией. Суховатый, подтянутый, с короткой армейской стрижкой преподаватель этой науки Василий на очередном часе подробно разъяснял государственную структуру каждого американского или африканского государства, политику, проводимую его правительством, этническую структуру населения, природные ресурсы, климатические условия и тому подобное. Конспектировать полагалось обязательно, чтобы на досуге, которого теперь образовалось немного больше, можно было перечитать записи и закрепить полученные на занятиях знания.
Кормили все так же обильно и калорийно, и «новобранцы» постепенно начали набирать вес, потерянный за эти сумасшедшие полгода. И отношения между курсантами потеплели. Если раньше это были просто боевые товарищи, связанные только одной целью — выстоять, не сломаться от бешеного ритма обучения, то теперь появились и дружеские отношения, когда можно было поговорить о доме, родителях, вообще другой жизни, оставшейся там, за забором отделения СОБ, той жизни, в которую им предстояло вскоре вернуться. Но если подумать, то разве они вернутся именно в ту, прежнюю жизнь? Они, ставшие теперь совсем другими? Значит, и будущая жизнь станет тоже совсем другой. Лучше, хуже, кто знает? Другой.
И наконец дождливым октябрьским утром, всю их группу построили на плацу, не обращая внимания на погоду. Перед маленькой шеренгой появились три офицера, вернее, два офицера и один генерал-майор. Он и оказался начальником Георгиевского отделения СОБ Малюгиным. За все время обучения Евгений ни разу не видел самого старшего здесь начальника. То ли он постоянно отсутствовал, а то ли просто не считал нужным показываться на глаза курсантам. Один из офицеров был Миронову вовсе незнаком, а вторым оказался Симонов. Он и держал над головой генерала раскрытый зонтик, пока тот зачитывал приказ о производстве в следующий чин всех курсантов. Почти все стали капитанами, лишь двое — старшими лейтенантами. Их, видимо, забрали в отделение просто лейтенантами. Майора не получил никто. Может быть, считалось, что офицер, дослужившийся до капитана уже слишком стар, чтобы выдержать предлагаемый темп обучения.
Зачитав приказ о производстве и поздравив с очередным званием, генерал Малюгин поежился (наверное, струйка воды с зонта попала за шиворот), недовольно покосился на Симонова и предложил всем пройти в клуб для дальнейшей беседы. А затем скомандовал: «Разойдись!», так что на беседу отправились не строем, а гурьбой. Причем поспешно, стоять под холодным дождем уже надоело.
В клубе генерал на сцену подниматься не стал, прохаживался перед курсантами, теперь уже выпускниками, усевшимися в первом ряду.
— Надеюсь, — начал он, — вы в общих чертах в курсе того, чем занимается Служба общей безопасности. Обо всех подробностях вам знать совсем не обязательно. Для вашей личной безопасности, а более — для безопасности самой службы. В случае попадания в руки противника вы сможете рассказать только о конкретной операции, в которой участвуете. Ну и о прошлых операциях. Понятно, что, сопоставив многие факты, противник, на которого работают аналитики, сможет догадаться о наших стратегических планах. Но, во-первых, может и не догадаться, а во-вторых, если даже догадается, у нас остается люфт времени для того, чтобы эти планы поменять. Может быть, и коренным образом.
Тут генерал вдруг улыбнулся, совсем по-мальчишечьи, словно перехитрив сурового учителя.
— Так что перед каждой операцией вы будете получать только конкретную, узкую информацию. Как говорили полководцы в старину: «Каждый солдат должен знать свой маневр». А вы теперь — солдаты на той невидимой миру войне, которая происходит по всей территории земного шара. И не улыбайтесь! — вдруг рыкнул он, хотя никто и не думал улыбаться. — Именно по всей территории! Противник очень силен, а потому полагает, что в сферу его жизненных интересов входит практически весь мир. Наша задача — доказать ему обратное, утереть нос этим оторвавшимся от реальности военным и политикам!
Генерал распалился и еще минут пять поносил мировой империализм и его верных клевретов. Чем они ему так уж досадили? Наконец он успокоился и перешел непосредственно к делу.
— Выпускных экзаменов не будет. Все вы достаточно хорошо зарекомендовали себя, каждым из преподавателей и инструкторов, мнению которых мы всецело доверяем, составлен о вас подробный рапорт. Вот, исходя из него, сегодня же получите назначения и отбудете из расположения. Прощального банкета тоже не предполагается. Звездочки обмоете уже на месте, с новыми сослуживцами. Там же и получите фронт работ. У меня все.
Генерал Малюгин скомандовал:
— Встать! Смирно!
Все с грохотом складывающихся сидений вскочили.
— Благодарю за службу!
Служим Советскому Союзу!
— Свободны.
И свежеиспеченные капитаны, и старшие лейтенанты потянулись к выходу. Неожиданно Евгения окликнули:
— Капитан Миронов! Задержитесь.
Евгений обернулся. Остановил его, оказывается, майор Симонов.
Подойдя к майору, он хотел доложиться, как положено, но Симонов махнул рукой.
— Давайте теперь без церемоний, Евгений Викторович. Присядем.
Они сели в конце первого ряда Генерал и второй сопровождавший его офицер тоже ушли, и они остались в пустом клубе вдвоем.
— Ну что, капитан, доволен? — спросил Симонов. — Сдержал я свое слово?
Евгений решил не юлить.
— Не совсем, товарищ майор. А как же квартира в Москве?
Симонов довольно хохотнул.
— Так о том ведь и речь! Квартира д ля тебя уже есть, не новая, из старого фонда, но хорошая, отремонтированная, со всеми удобствами. В столицу прибудешь по направлению, там и ордер получишь. У нас это быстро делается.
— Товарищ майор, а не скажете все же, где служить придется? — решился Евгений.
Симонов возвел глаза к потолку, как бы в задумчивости: говорить или нет? Потом все же сказал:
— Ты ведь генерала слышал? По всему миру! Ну, а ты, конкретно, вскоре в Перу поедешь. Там немного пошустрить надо. С языком-то как?
— По-моему нормально, — пожал плечами Евгений. — Нареканий не было, даже хвалил преподаватель.
— Ну и славно. Я, собственно, вот почему тебя задержал. В Москву передать кое-что надо. Но — конфиденциально. Почте этого не доверишь, сам знаешь, какая у нас почта, случайному человеку тоже. Вот я и выбрал тебя для этого. Дам пакет, дам адрес, сходишь, передашь. И все. Да не бойся ты, — заметил он непроизвольный жест Евгения. — Не шпионская это информация и не тайный донос на сослуживцев. Просто кое-какие личные бумаги. Не в службу, а в дружбу. Сделаешь?
— Постараюсь, товарищ майор, — согласился Евгений.
— Ну, вот и славно. Давай теперь в штаб, оформляйся, а я попозже к вам в кубрик подойду.
И действительно, почти перед самым отъездом Миронова в город майор появился, передал ему запечатанный пакет, не очень толстый, без адреса. Адрес был написан на отдельном листочке. Симонов, как бы между прочим, попросил поручение свое не афишировать, то есть не болтать о нем ни с кем. Никаких примечаний, вроде «если будет засада или обыск — пакет уничтожить, можно — съесть», не последовало. Да и то, кто будет в здравом уме обыскивать офицера-десантника, едущего к новому месту службы?
С соратниками по обучению, так сказать, однокурсниками, простился Евгений тепло, но писать никому и никто не обещал. Свидятся когда-нибудь на служебных и жизненных перепутьях — хорошо, вспомнят эти дикие, по сути, полгода. Не свидятся — ну что же, служба такая. Да и не успели они в достаточной мере сдружиться за это время, обстоятельства не позволяли.
Глава 5
