Василий Бережной
МЛАДШИЙ БРАТ СОЛНЦА
Бункер был обставлен с такой роскошью, что больше был похож на салон в фешенебельном отеле. Стены обшиты буковыми досками, полированная мягкая мебель, массивные люстры дневного света, большой бар с батареями бутылок, искрившихся всеми цветами спектра. И все-таки Терри было здесь не по душе: за всем этим ощущала она дыхание холодного бетона и влажной земли. Окутав шалью декольтированные плечи, окинула присутствующих взглядом темных глаз. Боже, сколько здесь военных! А кабина лифта каждые три-четыре минуты доставляет все новые и новые группы.
— Тебе холодно, милая? — спросил Дэвид. — Здесь не меньше двадцати градусов. Не выпьешь ли мадеры?
«Много и быстро говорит, — подумала она. — Кажется, чем-то взволнован… Да я и сама… Дрожь пробирает…»
— А в мадере разве больше?
— Двадцать плюс восемнадцать — это уже ничего, — сострил Дэвид.
Мадера и на самом деле немного согрела, но нервного напряжения не сняла. Оно чувствовалось и в движениях ученых и военных («секретные люди» — так про себя называла их Терри), обозначено было на их лицах и даже как бы висело в воздухе. Тревожное ожидание словно парализовало всех, пожалуй, кроме одного только Дэвида.
Терри улавливала едва заметные торжествующие блики в его глазах, казалось, он вот-вот расхохочется и громко выразит свою радость. А чему, собственно, радоваться? Если бы он изобрел что- нибудь полезное для человечества… А то — еще одна бомба. Ах, Дэвид, Дэвид! В тридцать лет — физик с мировым именем, участник международных конгрессов защиты мира, и вдруг…
Глаза Терри наполнены печалью. Что случилось с ее мужем? Почему стал скрытным, замкнутым? Она, конечно, понимает, что та степень секретности, которая царит здесь, накладывает отпечаток и на характер, но все-таки… Раньше он ничего не скрывал от нее, а теперь… Даже контракт подписал не посоветовавшись. Только уже здесь, когда они оказались на этом злосчастном острове, сказал что-то о важности, необходимости и историческом значении исследований, кокоторыми взялся руководить. Надо же: орудия разрушений и — историческое значение. Неужели это он, ее Дэвид? Какой смысл? Зачем играть с огнем?
Для Терри прозвучало как гром среди ясного неба, что проект С-2 полностью финансирует расистское правительство Южной Республики. Она страшно возмутилась и хотела сразу же вернуться домой, порвать с Дэвидом. Однако он ее уговорил: «Пойми, я ненавижу их не меньше, чем ты, но ведь нужно, поверь, это нужно… для меня, для нас!» Понять что-нибудь было трудно, но она поверила, хотя сама не знала, как это произошло: неужели ее Дэвид, рафинированный интеллигент, ученый, которого, кроме науки и семьи, ничто на свете не интересовало, вдруг сделался корыстолюбцем? И хотя гонорар и ее самое ошеломил — пятьдесят миллионов долларов до успешного испытания и сто пятьдесят миллионов после завершения проекта, — Терри была убеждена: счастья ни за какие сокровища не купить… А в погоне за миллионами и жизнь погубишь. И вообщб на этом острове — как в тюрьме…
Ей до боли, до невыносимости захотелось вырваться отсюда, удрать на катере, на самолете… Но она хорошо знала, что это невозможно, и только безнадежно вздохнула.
Дэвид уже сидел у маленького пульта, установленного посреди зала, и посматривал на часы. Раздвинулись тяжелые портьеры на стене, открывая широкий стереоскопический экран. В бункере погас свет, сразу воцарилось молчание, и Терри увидела волны и услышала их шум. Они набегали на прибрежный песок и ударялись о подножие высокой скалы, которая на маленьком острове казалась горой. Живописные склоны ее поросли кустарником. И только в сторону океана ощеривалась гора базальтом и гранитом.
«А все-таки далековато расположились, — подумала Терри, следя взглядом за чайкой, медленно плывшей в воздухе рядом со скалой, — неужели это так опасно?. Ах, как жалко, взрыв ведь может уничтожить зелень на склонах…»
Экран создавал такой разительный «эффект присутствия», что казалось, будто бы убрали стену бункера, и вот перед глазами живая панорама — долина с порыжевшей травой, массивная гора над синими волнами, клекот чаек, автомобильные гудки…
Внезапно заревела сирена. По всей вероятности, сигнал, чтобы все прятались, чтобы остров замер, затаил дыхание.
Дэвиду что-то докладывают, он кивает головой, но пока еще рука его лежит на краю пульта — Терри видит белую манжету, черный камень запонки и длинные оцепеневшие пальцы. Словно пианист сел к роялю, но никак не осмелится ударить по клавишам.
«Сейчас услышим, какая будет музыка… — думает Терри, глядя на экран. Что-то сверкает на склоне горы — маленькая, будто бы игрушечная пирамидка. — И неужели такая малость расковыряет гору, огненным языком слижет растительность? Впрочем, все может быть, ведь возможно, это шкатулка Пандоры…»[1]
— Выключаю, — негромко произнес Дэвид, и в этот же миг погас яркий солнечный день и в сумеречном полумраке бункера застыли темные фигуры. Тяжелые портьеры снова закрыли экран.
Дэвид объявил в микрофон:
— Пять минут до начала…
— Четыре…
— Три…
Эти минуты тянулись долго, Терри встала, сделала несколько шагов, да разве тут пройдешься, если весь бункер уставлен живыми столбами в мундирах. И Терри тоже окаменела.
— Пуск! — почти взвизгнул Дэвид. Его тонкий палец судорожно нажал красную кнопку.
Терри ждала грохота, сотрясения, но ничего подобного не услышала, было совсем тихо, и не ощущалось ни малейшего дрожания пола или стен. «Вот бы не вышло! — злорадно вздрогнуло сердце. — Вот бы весь проект лопнул как мыльный пузырь!»
— Экран! — нарушил напряженную тишину чей-то властный голос. — Почему не включаете, док?
— Экран включен, — сказал Дэвид, все обернулись и увидели, что шторы раздвинуты. — Может быть, вышла из строя передающая антенна… Так и есть.
Теперь в его спокойном голосе Терри услышала уверенность, сдержанное торжество. Значит… все удалось…
— Установите запасную антенну, — распорядился Дэвид в микрофон, — проверьте включение…
Когда экран засветился, Терри вскрикнула. Не то что растительности, самой горы не было! Там, где только что стояла она, массивная и тяжелая, клубился пар и ветер подхватывал и швырял седые клочья в океан. Была гора — и нет. Словно какой-то чудовищный джинн отхватил зубами этот кусок суши и проглотил.
Все в бункере оцепенели. Потом прорвало:
— Поздравляю, док!
— Это колоссально!
— Грандиозно!
— И никакой радиации?
После взятия проб почвы, воздуха, воды, растений и других материалов, находящихся в зоне взрыва, Дэвид торжественно объявил:
— Да, господа, жесткого излучения не зарегистрировано. Это поистине чистый заряд. Стерильно чистый!
— Он может стерилизовать целый континент! — захохотал генерал. — Вот это прогресс!
Терри отошла в противоположный конец бункера, чтобы не слышать хохота, торжествующих голосов. Настроение у нее окончательно испортилось — вероятно, от осознания собственного бессилия. Право же, что она может противопоставить этому бездушному, хорошо налаженному механизму? Она ведь, если
