Аттила смутился и что-то шепнул Бабарци — видимо, уговаривал его отложить разговор до утра, но лейтенант лишь отмахнулся от него.
— Ну, если вы так настаиваете, пожалуйста, — проговорила девушка, зевая. — Я вся внимание.
— Послушай меня, Эмеке, — начал Балинт. — Если ты еще раз решишь покататься с этим бездомным бродягой на лодке, я тебя поколочу, а его как следует проучу кнутом.
Такое беспардонное поведение брата возмутило Эмеке, тем более что все это происходило на глазах у Аттилы.
— Как это — поколотишь? И что значит бездомный бродяга? Запомни раз и навсегда, что я и впредь буду кататься на лодке с тем, с кем пожелаю. Что-то ты слишком много возомнил о себе. Я не твой денщик, так что можешь мне не приказывать. А теперь убирайтесь отсюда, и немедленно.
Бабарци хотел было что-то возразить, но его опередил Аттила:
— Послушай, Эмеке, ты нас не так поняла, мы же за тебя беспокоимся. Ты таких парней не знаешь. Тебе не ехала с ним кататься на лодке. Я боюсь, что Радович, вернувшись домой, чего доброго, начнет врать, будто был с тобой в интимных отношениях.
— А ты откуда знаешь, что он не скажет правды? Ты уж, пожалуйста, не пекись о моем добром имени. С прошлого года ты только тем и занимаешься, что пытаешься обольстить меня и стать моим любовником. Ты для этого и пригласил меня сюда, надеясь, что здесь я стану покладистей. Да-да, не отрицай... У меня с Миланом все было. Что ты на меня так вытаращился? Если бы я решилась покататься на лодке, то уж, конечно, ни за что на свете не скомпрометировала бы себя. Это я точно тебе говорю, дорогой. Я стану любовницей такого человека, который мне очень понравится.
— И этот бродяга тебе нравится? — Голос Бабарци стал угрожающим. — И он стал твоим любовником?
— Надеюсь, что на очень долгое время...
В это время раздался стук в дверь и на пороге появился Радович, одетый для езды на велосипеде.
Оба мужчины буквально остолбенели от столь неожиданной встречи. Милан почувствовал, что вот- вот может произойти взрыв страстей, и решил уклониться от скандала, взял себя в руки.
— Я зашел проститься, Эмеке, — сказал он с печальной улыбкой.
— Вы уезжаете? — удивилась девушка. — Мы же условились, что завтра... — Не договорив, она смущенно покосилась на брата и Аттилу.
— Мы-то договорились, но мой друг отказал мне в гостеприимстве.
— Чаба?
Милан кивнул.
— Я вижу, мой брат, кажется, все же одумался, — заметил обрадованно Аттила.
— Кажется, — коротко бросил Милан.
— Из этого вы можете извлечь полезный урок, молодой человек, — вклинился в разговор Бабарци.
— Точно так, господин лейтенант. Как гласит пословица, хороший поп до смерти учится. — Улыбка все еще не сошла с лица Милана. Про себя же он думал о том, что, собственно, ничего страшного не случилось. Он неплохо провел время, познакомился с красивой девушкой из высшего круга, провел с ней несколько приятных часов, и по возвращении в Пешт они могут встретиться в любое время, а если и не встретятся, то тоже большой беды не будет. А от этих грубиянов ему ничего не нужно.
— Оставьте нас, — попросила Эмеке, бросив на брата сердитый взгляд. Подойдя к двери, она распахнула ее настежь и уже твердо сказала: — Уходите!
— Выходит, ты все же не поумнела? — Бабарци перевел взгляд с сестры на Милана: — А вы не улыбайтесь так, а то мне что-то такие улыбочки не очень нравятся. Да, когда поговорите, и я вам скажу несколько слов. — Сделав знак Аттиле, он вышел.
Эмеке обняла Милана за шею и поцеловала. Милан, хотя и ответил на поцелуй, быстро высвободился из объятий девушки:
— Не будем все начинать сначала. Мне пора идти.
— Разве ты не останешься? Совсем неподалеку отсюда есть неплохой пансион.
— У меня нет денег, чтобы платить за пансион.
— Зато они есть у меня.
— Знаю, но я как-то не привык жить на содержании женщин. В Пеште как-нибудь встретимся.
— Я провожу тебя до села.
Через несколько минут они уже шли по дороге, обсаженной тополями. Эмеке взяла Милана под руку и тесно к нему прижалась.
Вскоре они вышли на шоссе. У поворота темнел дом, из его окон лился свет в крохотный сад. Полная луна позволяла видеть далеко вокруг.
На ближайшем перекрестке их поджидал Балинт. Они узнали его только тогда, когда он вышел из тени. Он остановился посреди тротуара, широко расставив ноги. В правой руке он держал хлыст.
Милан тоже остановился. Быстро оценив положение, он подумал: а один ли Бабарци? Оглянулся, ища взглядом Аттилу, но не увидел того.
— Исчезни! — приказал Бабарци сестре. — Немедленно иди к себе!
— Не пойду.
— Возвращайся в свою комнату, если не хочешь, чтобы я тебя ударил.
— Что тебе нужно? Да ты с ума сошел!
— Возможно. Я решил преподнести этому типу урок хорошего тона, а с тобой дома отец рассчитается.
— Оставьте нас, Эмеке, — попросил Милан. — Послушайтесь брата.
Девушка испуганно посмотрела на Милана и, подойдя к брату, вцепилась в его руку, начала просить:
— Балинт, не теряй головы! Будь умным!
— Оставь! — Вырвав свою руку из рук сестры, он с силой толкнул ее.
Девушка зашаталась и упала на колени.
— Ты непорядочный человек! — воскликнула она со слезами в голосе.
— Может, твой рыцарь порядочный? Он даже моего вызова не принял. — Бабарци угрожающе сделал несколько шагов но направлению к Милану. — Я сейчас его так отлуплю, что он в штаны наделает от страха.
— Не будем оскорблять друг друга, господин лейтенант, а то беда случится. Большая беда, — проговорил Милан, с трудом призывая себя к спокойствию. — Я буду вынужден защищаться.
Выругавшись матом, офицер кинулся на Милана, но тот не растерялся и бросил ему под ноги велосипед, который держал одной рукой. Рассвирепевший Бабарци споткнулся и упал на живот. Он, видимо, так сильно ударился, что от боли даже ойкнул.
Милан, сделав один прыжок, оказался возле него и мигом заломил ему правую руку за спину. Хлыст упал на землю. Бабарци попал в довольно смешное положение. Чем сильнее лейтенант рвался из рук Милана, тем крепче тот держал его, все больше заламывая руку.
— Оставь его, не надо! — умоляла Эмеке теперь уже Милана.
— Я оставлю, но он совсем озверел. Господин лейтенант, одумайтесь и убирайтесь ко всем чертям! — сказал Милан, с силой отталкивая его от себя.
Бабарци упал на колени. Милан же поднял с земли хлыст и прислонился к дереву.
Эмеке понимала, что от стыда и обиды брат ее еще больше разозлится и снова полезет в драку. Она ухватилась за него обеими руками, а сама крикнула Милану:
— Милан, уходи! Садись на велосипед и уезжай!..
Злоба и стыд умножили силы Бабарци. Он легко стряхнул с себя сестру и тут же влепил ей такую оплеуху, что она упала.
Этого Милан уже не мог снести. Он бросился на лейтенанта со словами:
— А, ты еще и девушку бьешь, черт бы тебя побрал!..
Мужчины начали колотить друг друга. Когда Милан, получив удар в живот, согнулся, Бабарци со всей
