неудовольствием. Обычно Штарку стало бы от этого неудобно, но сейчас он сжал кулаки в ожидании ответа; для него существовало только невозмутимое коричневое лицо напротив.
–?Не у меня, – сказал Рейес. – У сеньоры.
Штарк сник.
–?Эти ребята забрали его, Эдуардо, когда убили княгиню Наталью.
–?Я говорю не о том яйце, которое было у нее дома. Второе в банке. «Фармерс энд Мерчантс», в Терлоке. Сеньора не складывала все яйца в одну корзину.
Если это и была шутка, Эдуардо не улыбнулся. А Штарк и без всяких каламбуров сиял.
–?У меня есть доступ к ячейке, – сказал Рейес. – Сеньора мне доверяла. Я думаю, она согласилась бы отдать яйцо. Молинари жалел, что не смог ее спасти.
–?Я этого не забуду, Эдуардо, – сказал Штарк. – Думаю, и Том будет вашим должником на всю жизнь. Если поедем прямо сейчас, можем успеть до закрытия банка.
–?Сегодня воскресенье, – сказал Рейес. – Банк не работает.
Иван осознал, что давно не следит за днями недели. В нынешней его жизни они оказались совершенно не важны. Хорошо: если не сегодня в банк, можно попытаться выйти на связь с Фалиным и предложить ему обмен.
–?И кстати, – продолжал бывший менеджер. – Едва ли нам надо ехать вдвоем. С Гусманом, по-моему, безопаснее. Если будет обмен. Только мы все не поместимся в машине.
Эдуардо был прав: «научно – исследовательский институт» Юрия Геннадьевича Фалина, обнаружив очередное яйцо, вел себя всякий раз нетерпеливо и не останавливался ни перед грабежом, ни перед убийством. Оставив Рейеса за столиком, Иван вышел на улицу. Гусман курил маленькую сигару возле гигантского черного внедорожника. Трое мексиканцев, чуть помоложе, толкались и пересмеивались под его хладнокровным взглядом.
–?Сеньор Гусман, – позвал Штарк. – Можно вас на минуту?
Мексиканец кивнул, подошел по-прежнему неспешно.
–?Вы в курсе ситуации с заложником, я правильно понимаю? – спросил Штарк.
Гусман снова ответил кивком.
–?Я хочу попробовать устроить обмен. Завтра в Терлоке. Могу я попросить вас о помощи?
Гусман задумался. Наверняка захочет связаться с шефом, подумал Иван. Но, поразмыслив с минуту, мексиканец кивнул в третий раз. Жестом подозвав одного из своих спутников, он что-то сказал ему по- испански. Парень открыл багажник внедорожника, вытащил оттуда сумку, закинул ее на плечо и зашагал прочь. Штарк понял, что Гусман только что освободил ему место в салоне.
–?Ехать надо будет завтра рано утром, – сказал Иван. – Пойдемте, я оплачу вам гостиницу.
Штарку показалось, что Гусман сейчас откажется – он даже поднял руку, чтобы отмахнуться от предложения, но, помешкав, опустил ее и улыбнулся.
–?О’кей, – сказал он. Это было второе слово, которое Иван от него услышал.
Проводив мексиканцев на ресепшн и заплатив за двухместный и одноместный номер, Штарк вернулся в бар. Рейес потягивал пиво из высокого стакана: Гусман не угадал со своим кофейным заказом.
–?Они согласны, – сказал Иван. – Только, Эдуардо, вы не думаете, что в Терлоке вас сразу заберет полиция? А с вами и остальных?
Эта мысль только что пришла Штарку в голову. Как там было в газете: полиция надеется найти Рейеса живым и допросить?
–?Менеджер банка – мой друг. Попросим его не звонить копам, пока я не передам вам яйцо. Вы уедете. А там уж не беда, пускай забирают. Я ничего плохого не сделал, а в том доме мне еще жить. Хотя… скорее продам его и вернусь в Мексику. Сеньора умерла, да и магазин, честно говоря…
Иван вспомнил, как пусто было в «Вэлли Хоум Импрувмент», когда он впервые увидел Рейеса. «Не поспоришь», – подумал он. А вслух сказал:
–?Вы давно знали княгиню?
Он пока не решил, как лучше выйти на связь с Фалиным, но показывать этого Рейесу не хотел.
–?Тридцать три года, – сказал Эдуардо, пошевелив губами, – считал. – С тех пор, как она переехала в Терлок.
–?После смерти отца, да? Я читал в газете. Только там, кажется, было написано – двадцать три года?
–?В газете вранье. Сеньора давно не жила с отцом. Она переехала из Лос – Анджелеса, когда… Когда ее уволили из «Оксидентал петролеум».
–?Княгиня работала в «Оксидентал петролеум»? Это же компания Арманда Хаммера, верно?
–?Сеньора работала у Хаммера, – подтвердил Эдуардо. – Занималась его коллекцией картин.
Наследница Романовых работает у лучшего американского друга СССР – вот это поворот в духе двадцатого века, подумал Штарк.
–?Я заметил, что княгиня недолюбливает евреев, – заметил он. – А Хаммер ведь был еврей.
–?Вот с тех пор она их и ненавидит, – сказал Рейес. – Теперь-то уже можно говорить. Сеньора была его любовницей. То есть, скорее, неофициальной женой.
–?Это она вам сама рассказала? – Штарк никогда не верил таким сплетням – вернее, просто отказывал им в важности.
–?Конечно, сама, – отвечал Рейес. – В газетах о таком не пишут.
–?Она, похоже, действительно вам доверяла.
–?Она знала, что я ее не предам.
–?А Хаммер, стало быть, предал?
–?Он бросил ее, когда ей исполнилось сорок. «Старые мастера, молодые любовницы», – доктор Хаммер был такой.
Сколько было Рейесу тридцать три года назад? Точно меньше тридцати. Иван представил себе невысокого, смуглого, мускулистого мексиканского мачо с черными индейскими глазами, готового на все ради сорокалетней разочарованной аристократки. Теперь ему было намного понятнее, почему Эдуардо получил доступ к ячейке с яйцом.
–?Он предложил ей сделать пластическую операцию, – сказал Рейес. – Я даже сначала не поверил, что такое бывает. Хаммер сказал, что жена что-то подозревает и что сеньора может остаться, только если изменит внешность и фамилию.
–?И правда, трудно поверить, – покачал головой Штарк.
–?Вы бы смогли такое выдумать? Жена Хаммера, Фрэнсис, была богатая женщина. Он пользовался ее деньгами. Сеньора была даже согласна на операцию. Она любила Хаммера и чувствовала, что он относится к ней хуже, чем прежде. Но сеньора не хотела притворяться кем-то другим. Менять фамилию… Вы же русский, вам должно быть ясно, почему.
–?Даже не знаю, – сказал Иван. – Если твоя фамилия – Романов и ты из тех самых Романовых, я могу назвать несколько причин, чтоб поменять фамилию. И еще несколько причин, чтоб не менять.
–?Она очень гордилась своим родом, – сказал Эдуардо. – Говорила, что еврею ни за что не понять, почему она не хочет жить под чужим именем. Что Романовы сделали для России больше любой другой семьи. Я любил ее слушать. Вы не поверите, ее истории никогда не повторялись. Даже в последнее время.
–?Это как раз меня не удивляет, – сказал Иван. Даже то, что он за несколько дней прочел о Романовых, можно было бы пересказывать годами, романтизируя и приукрашивая. – А яйца Фаберже достались ей по наследству?
–?То, что было в доме, – да. А то, что в ячейке, подарил Хаммер.
–?Все-таки, кажется, он не так уж плохо с ней обращался.
–?Подарил при первом знакомстве. Тогда эти яйца не стоили так дорого, как сейчас. Это была просто безделушка. Сеньора ценила ее скорее как семейную реликвию. Только в последнее время стало ясно, что это большая ценность. Это я предложил хранить яйцо в банке. Сеньора все равно не любила на него смотреть. Слишком много неприятных воспоминаний.
–?Да, я понимаю, – кивнул Штарк.
–?Хаммер ведь уволил ее в один день. Она пришла на работу, а там уже ждал охранник: собирайтесь,
