– Они с Лялькой у Анохиных. А ты… Ты сошел с ума? Ты что, опять пьян?
– Папа… – Леон тяжело вздохнул. – Я не пьян, но, наверное, буду. Ты смотрел новости?
– Смотрел, – сразу помрачнел отец.
– Вопросы?
– Ты хочешь сказать, что…
– Папа, я хочу сказать, что многое кончилось. И для меня тоже. А еще я хочу коньяку. Дед дома?
– У себя.
Леон поднялся в кабинет деда. Тот, уже видевший в окно его приезд, встретил его без лишних вопросов – пожал руку и показал на кресло.
– Дед, дай коньяку, – попросил Леон.
«Почему я не ощущаю себя дома?» – вдруг подумал он.
– Ты как-то влез во всю эту историю, – утвердительно произнес дед, доставая пузатую темную бутылку.
– Я в нее не «влез», – тихо ответил Леон. – Без меня она бы не состоялась.
– Понятно… и теперь?
– Не знаю, – Леон едва расслышал собственный голос. – За мной идут, и пока что я должен побыть здесь – по крайней мере, до тех пор пока не разойдутся круги на воде.
– Я отправлю тебя в Крым, – шевельнул бровью дед.
Леон помотал головой и, взяв из его рук полную рюмку, вбил ее в себя одним глотком.
– Наливай еще, – сказал он. – Пропади все пропадом… почему отец такой мрачный? Он решил, что все… что все это негативно отразится на нашем бизнесе?
Дед покачал головой и, сунув ему в руки бутылку, сел за свой старый письменный стол. Только сейчас Леон заметил, что у него мелко подрагивает левое веко.
– У нас будут новые контракты, – сказал дед, глядя куда-то в сторону. – Но боюсь, что теперь кое-кому опять придется заниматься политикой. Ты не хотел бы стать депутатом? Городским для начала?
– Ты сошел с ума?
– Боюсь, что с ума, мой дорогой, сошел именно ты. Я догадывался, что ваши игры дурно кончатся, но все же надеялся, что не так печально. В моем возрасте у человека остается совсем мало надежд – а я, видишь ли, полагал, что доживу свое в относительном покое. Я собирался перебираться в Крым, – дед помолчал, потом беззвучно рассмеялся чему-то, – но мой дорогой внучек сделал, оказывается, все от него зависящее, чтобы я не знал покоя еще лет десять.
– Это должно было произойти, дед, рано или поздно, но должно было.
– Конечно. Поэтому теперь ты станешь депутатом. И спрашивать, заметь, никто тебя не будет. Вот так.
В кабинет неожиданно заглянул отец.
– Леон, там что-то Пинкас звонил. Он спешил очень, но попросил, чтобы ты пока дома был. К двенадцати он заедет, понял?
– Понял, папа, – зевнул Леон и проследил, как тот закрывает дверь.
– Чего это он по ночам разъездился? – удивился дед. – Что у вас там случилось в самом деле? Ты что, умудрился подставить наших?
– Ничего я не умудрился, – хмуро отозвался Леон, выбираясь из кресла. – А Пинкас твой – сволочь, так и знай. Впрочем, скоро ты в этом убедишься воочию. Все, мне пора.
– Куда это? – Дед тяжело поднялся из кресла.
– Туда! – рявкнул Леон и указал пальцем на потолок. – Или я должен выбирать между смертью и мечтой? Все! Не ищите меня, я скоро позвоню.
– Откуда? – В глазах деда стоял ужас.
– Не волнуйся, с того света пока еще не звонил никто…
Прихватив с собой бутылку, Леон вихрем промчался в свою комнату и достал коннектер.
– Жасмин? – позвал он. – Наверное, за мной уже выехали…
Он застегнул пояс с кобурой, еще раз проверил крепление подаренной дедом сабли, потом раскрыл объемистый стенной сейф и вытащил оттуда свой табельный офицерский электромат – уезжая в Москву, он так и оставил его дома за явной ненадобностью, – и два магазина. Ругаясь, разодрал предохранительную упаковку свежей батареи и загнал ее в рукоять, потом воткнул магазин.
Внизу стоял отец.
– Надеюсь, ты не станешь останавливать меня, папа, – скривился Леон и повесил ремень электромата на правое плечо – пальцы сомкнулись на рукояти.
Отец попятился.
– Вот и хорошо, – констатировал Леон. – Не бойся, у меня все будет в порядке. Я вернусь героем в шрамах и с половиной задницы, но вы еще будете мной гордиться…
Он аккуратно захлопнул за собой дверь дома и быстро зашагал к задней калитке. Сабля колотила его по