проговорила издательница. — Если господа из совета редакции готовы.
Это «господа», имевшее обидный оттенок, задело журналистов за живое. Обращение «господа», в той тональности, которую употребила издатель, означало «лица, которые могут присутствовать здесь исключительно потому, что являются членами профсоюза».
«Господа» — то есть персоны средней руки.
— Конечно, можем начинать, — подтвердил Марко, который знал, как ответить, чтобы подействовать на нервы издателю, не нуждающейся ни в чьем разрешении.
Тот факт, что Короче была зеленоглазой блондинкой тридцати четырех лет, с пышными волосами и фигурой манекенщицы, поддерживаемой ежедневными занятиями конным спортом и йогой, никак не прибавлял ей обаяния. Немногие из ее подчиненных видели в ней женщину. Она была Издателем. В личной жизни она отзывалась на имя Джорджия Де Ранди, а за глаза ее звали Короче. Она была высокого мнения о себе и держалась так, чтобы внушать боязнь, смешанную с уважением.
— Вы, верно, задаетесь вопросом, зачем мы здесь, — начала речь издательница, с удовольствием подготавливая удар. — К сожалению, — продолжила она, переходя наконец к делу, — в бухгалтерии предприятия обнаружился крупный дефицит. Первый квартал выявил убыток в десять миллиардов, а к концу года он предположительно составит восемнадцать миллиардов. Несмотря на значительные капиталовложения, например, затраты на покупку новой ротационной машины, размеры доходов весьма незначительны.
Короче говоря, чтобы избежать дополнительных расходов, мы будем вынуждены пожертвовать кем- либо из журналистов.
Короче, начиная со следующего месяца, мы снимаем статью бюджета о надбавке к заработной плате сотрудникам редакции.
Короче, мы уменьшаем до двадцати страниц разделы местной и национальной хроники.
Короче, мы больше не будем производить оплату сверхурочных часов. Благодаря улучшению организации труда, в них отпадет необходимость.
Издательница остановилась. Она сказала уже достаточно и теперь медлила, оттягивая финал и ожидая негативной реакции.
— В случае проведения забастовок, — добавила она скрипучим голосом, как будто само слово «забастовка» даже в ее собственных устах вызывало у нее раздражение. — Так вот, вам должно быть совершенно ясно, что в этом случае предприятие будет вынуждено прибегнуть к дисциплинарным мерам, куда более жестким, чем те, о которых сейчас шла речь.
Журналисты переглянулись; было очевидно: для ведения переговоров они выдвигают кандидатуру Марко. Коль скоро он уже и так вызвал раздражение издателя, разумно было бы отвечать именно ему.
— Уважаемая госпожа Де Ранди, — парировал Марко, — ваши условия кажутся нам неприемлемыми. Вам, надо полагать, известно, что условия нашего контракта не позволяют снять надбавку к заработной плате без согласия обеих сторон. Вероятно, дефицита в десять миллиардов можно было бы избежать, если бы новая ротационная машина, которую вы закупили, не осталась бы там, в Израиле, по причине ее слишком больших для нашей типографии размеров. Прежде чем уменьшать зарплату журналистам, было бы справедливо уволить тех менеджеров, на которых лежит ответственность за эту аферу.
В этот момент Баллони и Иллюстри выказали свой праведный гнев жестом девственницы, отвергающей предложения развратника.
Де Ранди выслушала только самое начало фразы Марко. Этого ей вполне хватило, чтобы понять: он ставит под сомнение все ею сказанное.
— Следовательно, — продолжила Короче, полностью проигнорировав доводы Марко, — я хотела бы попросить совет редакции не чинить нам препятствий в деле улучшения экономического состояния предприятия. Я верю, что в вас присутствует дух сотрудничества. Ну а сейчас я вынуждена вас оставить — меня ждут срочные дела. Впрочем, о дальнейшем ходе переговоров я буду проинформирована.
Издательница поднялась, подтвердив тем самым, что она всерьез намерена претворить в жизнь эти, кажущиеся неприемлемыми, планы. Чуть подавшись вперед тренированным телом и слегка встряхнув своими светлыми волосами, она подала руку трем журналистам. Напоследок ее зеленые глаза скрестились с карими глазами Марко. Победителя в этом поединке взглядов не было. Де Ранди отстраненно попрощалась с Баллони и Иллюстри, словно предупреждая, чтобы они не вздумали свести на нет тот положительный вклад, который она внесла в начало переговоров. Стоило Короче покинуть зал, как вспыхнули горячие дебаты.
Человек, идущий впереди, водил фонарем то вправо, то влево, но ничего, кроме углублений в стенах скал, не удавалось обнаружить. Заместитель комиссара полиции Мормино пытался осветить дорогу перед собой, однако фонарь, прикрепленный спереди к металлической каске, пробивал тьму на расстояние не более двадцати сантиметров от его носа. С помощью электроаппаратуры удалось осветить только начальные тридцать метров углубляющейся в шахту дороги, но после первого же узкого и крутого поворота им пришлось достать электрические фонари. О помощи специальных служб вопрос даже не стоял. Конечно, тут очень пригодился бы вездеход, но таких дорогостоящих средств в распоряжении криминальной полиции не было.
Чтобы спуститься на глубину около ста метров, попросили по телефону помощи у владельцев шахты. В ответ на просьбу они прислали своего специалиста. Однако прибывший специалист, горный техник, именно в этой шахте никогда не был и сейчас, как и Мормино, продвигался на ощупь.
Надо сказать, эта шахта совершенно не соответствовала прежним представлениям полицейского о шахтах. В частности, дорога здесь была довольно широкая, хотя и неровная.
— Несмотря на темноту, тут можно спокойно идти, — заметил Мормино.
— Ну да, — подтвердил техник. — Здесь должны были проходить грузовики, груженные гипсом. На дороге остались колеи. Вы чувствуете их под ногами?
— И потолок такой высокий тоже для прохода грузовиков?
— Конечно. А вы ждали, что попадете в подземные норы, штольни, как в угольных шахтах?
— Ну, в общем, да.
Продвигаясь вперед, Мормино уже отдавал себе отчет в том, что тщательно обследовать всю пещеру ему не удастся. С помощью карманных фонариков можно было хорошо рассмотреть грунтовую дорогу под ногами и потолок. Но в стенах грота было множество ходов, углублений, расщелин и воронок, изучить которые не представлялось возможным. Ты как будто исследуешь пористую губку. Спелеологу понадобились бы месяцы, чтобы зафиксировать координаты этого места.
— Не думаю, чтобы тот, кто это сделал, смог проехать сюда вниз на машине, — рассуждал техник. — Хотя кто знает… Наугад здесь ехать опасно. Попало одно колесо на край, и все, ты застрял.
— Возможно, — ответил Мормино, не желая обсуждать ход расследования с посторонними.
Полицейский был уверен, что труп подвезли на автомобиле только ко входу в грот. Продолжив спуск, Мормино увидел справа от дороги, недалеко от поворота, что-то вроде нефа со сводчатым потолком.
— А это что такое?
— Возможно, один из пороховых складов.
— Один из?..
— Ну да. По мере того как ведется прокладка туннеля, образуются искусственные полости, в которые складывают взрывчатку, необходимую для продолжения работ. Здесь должно быть три или четыре таких склада.
— У вас есть схема шахты?
— К сожалению, нет. Эта шахта уже лет двадцать как закрыта. Мое предприятие купило ее у одной угольной фирмы, которая разорилась. С тех пор как мы ей владеем, в ней никто никогда не работал. Шахта пустует. Кому нужен какой-то грот, если из него нельзя извлечь пользу? Знаете, обычные споры с этими, зелеными. Они вбили себе в головы, что нужно защищать и овраги. «Давайте-ка еще спасем камни?!» — я бы так сказал. Все холмы вокруг стали охранной зоной, и земляные работы здесь больше не ведутся. Может быть, вам нужна шахта?
— Нет уж, спасибо.
Техник и полицейский продолжали спускаться, освещая обрывы, закрытые расщелины, швыряя камни в провалы, глубину которых нельзя было предугадать. Впрочем, процентов девяносто пять из них они просто
