«Если пожелаете, я могу отправиться на охоту далеко-далеко, в дикие леса, в жаркие страны. Пойдёте со мной?..»
Но сегодня некогда было отправляться в далёкие путешествия. Те дни, когда сбываются чары, прошли. Часы не тикали, не двигались стрелки, но Пётрусь и Кася знали, что с наступлением заветной минуты из часов выпорхнут разноцветные птички, которых высидела кукушка.
Тимонеку надоело слоняться по чердаку — ведь он не прощался ни со львом, ни с лошадкой, он оставался здесь, в доме. И он выскользнул в приоткрытую дверь.
Кася и Пётрусь медленно спустились по лестнице. На кухне тётя пекла на дорогу печенье. На стуле стоял раскрытый чемодан, разбросанные вещи ждали, когда их упакуют.
— Ну, ещё один ужин, последний, — сказала тётя и накрыла стол скатертью. Кася посмотрела на слонов на шкафу.
— Может, хочешь взять того, маленького, себе на память? — спросила тётя.
Но Кася покачала головой.
— Нельзя большого слона оставлять в одиночестве. Он так долго ждал, когда найдется слонёнок.
Мохнатая ночная бабочка влетела в комнату, стала биться о стены, о лампу и наконец, утомленная, села на занавеску. Пётрусь схватил её и выпустил в окно. На небе сиял серп луны. К луне медленно подплыла серебряная туча, и та погасла. Кася стала ждать, когда луна появится снова, но Пётрусь сказал:
— Пришла Большая Медведица и взяла серебряный пряник для своих медвежат.
ПРОЩАЙ, ТИГРЁНОК!
На следующий день утром ребята успели ещё сходить к ручью за камешками. Кася подбирала те, которые поярче.
— Пусть жёлтые будут, как янтарь нашей тёти, белые, как снег, а розовые, как… как…
— Как кошачий язычок, — подсказал Пётрусь. Как раз неподалёку умывался Тимонек, и виден был его розовый язык.
Камешки были красивые, пока они были мокрые. Стоило им высохнуть, как они поблёкли. Но два камешка так и не потемнели.
— Смотри, какие, Пётрусь! Красный и голубой.
Пётрусь посмотрел на них повнимательней и узнал.
— Да ведь это же драгоценные камни из короны короля. Помнишь, корона упала у него в воду? Два камня куда-то пропали, но король не огорчился.
— Помню. Вот этот, красный, наверно, рубин, а голубой — сапфир. Посмотри, тигрёнок.
Но тигрёнок был занят другим: он следил за рыбками, плавающими у самого дна.
Ручеёк принёс большой лист. Лист был ещё зелёный, но на нём виднелись странные знаки: коричневые чёрточки, золотые змейки и всякие пятнышки, напоминающие неведомые слова и знаки.
Пётрусь сразу догадался, что это такое.
— Это письмо от дождевиков. Осеннее письмо. Сейчас я тебе его прочту.
Кася осмотрела письмо со всех сторон.
— Помнят они о нас. Жаль, что мы больше их не увидим. Но мне всё-таки кажется, что в городе в дождливый день мы встретим их в серебряных лодочках.
— Может быть, — ответил Пётрусь. — Но это будут уже другие дождевики — осенние, такие, которые незнакомы с грозой и не умеют плести радугу. А это совсем другое дело.
— Давай спрячем письмо.
Письмо положили в коробочку, где хранилась шпага, найденная на Острове Пиратов, и перо Золотоглазого Змея. Письмо, шпага, перо и два драгоценных камня из королевской короны — вот памятки этого чародейского лета в доме под каштанами.
Тёте предстояло отвезти детей в город. С чемоданами ждали они втроём на станции поезда. Отсюда виден был дом под каштанами, собственно, не сам дом, а только труба и деревья. Был он рядом, но был уже далеко. Ребята думали теперь о поезде, которого пока не видно, но который скоро придёт, о том, что вечером они будут дома, в городе, у мамы и папы, что расскажут им обо всём, что здесь произошло, о Тимонеке, который бьш тигром.
«Жаль, что я больше его не увижу…»
Стоило им это подумать, как тётя в удивлении воскликнула:
— Тимонек! Видели вы что-либо подобное? Пришёл на станцию!
Кася наклонилась и погладила рыжую шёрстку.
