Заплакав вдруг, на шею Олегу Иванычу бросился.
Там же и формы нашли, в подполе. Монеты бесчестные печатать. Упаковали тщательно — на суде пригодятся. Пока схоронили убитых, пока то, се — и вечер подкрался.
К вечеру выехали к Капше-реке всадники боярина Ставра. Остановил боярин коня, задумался.
— До Куневич ведь недалече, а, Митря?
— Недалече, боярин-батюшка!
— К ночи доскачем?
Посмотрел Митря Упадыш на небо, почесал боро-денку козлиную, качнул головой отрицательно:
— Нет, не успеем, батюшка… Вон, туча идет, как бы не забуранило. Лучше б в распадке лесном переждать…
Махнул рукой боярин. Пес с ним, в лесу — так в лесу. Велел костер жечь да зимний шатер ставить. Завтра поутру — в Куневичи…
Десяток воинов было со Ставром, не считая Митри. Все окольчужены да оружны — вояки опытные.
С утра раненько засобирались Акинфиевы ловушки да капканы ближние проверить, не попалась ли дичь, ну, заодно и, Бог даст, запромыслить кого. Пир на весь мир устроить задумали — в честь помолвки Олега Иваныча, человека житьего, да новгородской боярыни Софьи. Батюшка с дьячком с утра уже крыльцо церковное еловыми ветками украсили, старались. Олексаха с Демьяном, да Званом, да Терентием тоже с Акинфиевыми пошли — зверье промышлять, к обеду обещали вернуться.
Из друзей Олеговых одна молодежь зеленая — Гришаня с Ульянкой — в деревне остались, с кручи на санях пошли кататься. Весело! Олег Иваныч с боярыней своей тоже разок прокатился — да в сугроб оба. Посмеялись, плюнули да пошли в баню — как раз поспела… Первый-то парок — в самый раз!
Красива боярыня — и раньше-то была — пава — а тут еще похудела. Как разделась — ахнул Олег Иваныч — не боярыня, фотомодель для «Плейбоя». Потянул к себе ласково…
Потом парились долго. Попарившись, снова в предбанник вышли. Только приобнял Олег Иваныч боярыню, как в дверь поскреблись острожливо, прошептали елейно:
— Кваску-от, принесли, батюшка. Это хорошо, квасок-то…
Натянул Олег Иваныч порты, Софья полотенцем прикрылась.
Отперли засовец.
— Ну, давайте квас-от.
Тут и навалились. Неизвестные люди, оружны, окольчужены, злы. Враз спеленали! Ухмылялись противно. А самый-то препротивец — Митря Упадыш в дверях стоял. На пойманных зыркнув, на улицу дверь распахнул, в поклоне согнулся.
Ахнула боярыня, закусил губу Олег Иваныч.
Ставр-боярин на пороге возник, бледный, красивый, в плаще алом. Ухмыльнулся:
— С легким парком, полюбовнички.
Разрумяненные, довольные, возвращались с горки ребята, Гришаня с Ульянкой. Рядом шли, санки вместе тащили. На пригорке остановившись, поцеловались, дальше пошли. Опять остановились. Потянулся Гришаня губами… Да вдруг округлились глаза у Ульянки!
— Что это там за люди, у ворот топчутся? Вроде воины…
Оглянулся Гришаня. Точно — воины. Окольчуже-ны всадники, оружны. А впереди, на коне белом — главный…
Боярин Ставр!
Гришаня схватил Ульянку за руку:
— Вот что, беги-ка к нашим охотникам. Чай, не успели еще уйти далеко — найдешь по следам…
Покачала головой Ульянка:
— Нет, Гриша, беги сам, пожалуй… Я-то, чай, с самострелом лучше тебя управлюсь!
— Чего?!
— Не спорь, Гриша. Беги, — обняв, поцеловала парня Ульянка. — А за меня не беспокойся, я тут в овине спрячусь. Да и ты недолго…
— Ну, смотри.
Еще раз поцеловав девчонку, бросился к лесу Гришаня, обернулся по пути, рукой махнул.
Вытащили из бани обоих. Олега Иваныча и боярыню Софью. Холодновато на улице — да не чувствовали те холода — смерть лютую чуяли.
— А и то хорошо, что вместе, — повернув голову, шепнула Софья и улыбнулась. Усмехнулся и Олег Иваныч.
— Смеются еще, твари, — злобно буркнул Митря Упадыш. — Ужо, досмеетесь… Оу!
Издав жуткий вопль, он вдруг схватился за левое предплечье и закрутился на снегу, словно подраненный заяц. Один из Ставровых — поважнее других, в кольчуге и панцире, заоглядывался, сдвинув шелом на затылок… и вдруг захрипел, захлебываясь собственной кровью. Горло его пробила короткая боевая стрела-болт. Такая же впилась в угол сруба, дрожала… Ставровы соображали быстро — вмиг бросились кто куда. Вот еще один упал, исторгнув из чрева черную тяжелую кровь…
Вытащив меч, Ставр злобно оглянулся на пленников. Однако — тех давно и след простыл. Станут они тут дожидаться, как же! Как только пошла паника — тут же юркнули Олег Иваныч с Софьей в баню да заперлись. Хорошо — получилось связанными-то руками засовец сдвинуть. Теперь бы еще развязаться…
Быстро придя в себя, Ставр заорал на своих людишек, завращал мечом. Троих направил к овину, ползком по снегу, с разных сторон. Остальных поманил пальцем, прищурился:
— Огня сюда!
— Огня? — усмехнулся Олег Иваныч. — Давай, Софьюшка, давай… развязывай… будет ему огонь, будет…
Зубами, губы в кровь рассадив, развязала Софья веревки. Олег Иваныч, понятно, меньше возился. Совком железным угли в печке черпнул… погасли уж?., нет, тлеют… горячие…
— Ну, Софьюшка… На счете — три… Раз…
Увидел Ставр, как бегут к нему, от неведомого стрелка таясь, берегом, людишки его с факелами. Улыбнулся довольно, повернулся к бане.
— Два!
Три!!!
Словно вихрем сорванная, распахнулась дверь в бане. Выскочил оттуда полуголым чертом Олег Иваныч, угли горящие швырнул в Ставровых, самого боярина с лету совком в лоб припечатал. Зазвенел шеломец, зачихали факельщики.
Не ожидали такого…
А Олег Иваныч и не давал им опомниться! Еще бы — от быстроты теперь все зависело…
Выхватил у ближайшего лиходея саблю. Ну, теперь посчитаемся! Теперь поглядим, кто кого… Бросился к Ставру:
— А ну, иди сюда, козел драный, мать твою перемать!
Все маты сложил, какие знал. Вроде ничего получилось, не хуже, чем у Коли-Лошади, старого питерского зэка. Аж факельщики, прочухав, заслушались.
Кровь хлынула к лицу Ставра — никто его еще эдак не потчевал. Ах ты, сволочь…
— Прочь! — отогнал своих. — Он мой!
А Олегу Иванычу только того и надо! Твой — так твой. Поглядим еще, кто тут чей…
— Ну, козлина, алле!
Противником Ставр оказался опасным. Учен был клинковому бою, и явно на немецкий манер. Все целил мечом в голову… Да и Олегу Иванычу волей неволей немецкого стиля держаться пришлось — окольчужен боярин, в панцире, на голове шелом. Попробуй, возьми его за рубь за двадцать. Никакая верткость не поможет — боярин и в доспехах верток ничуть не менее… ишь как скачет… вот уж поистине — козел.
Олег отчетливо понимал — кольчуга и панцирь делают невозможным обычные финты — поражаемую поверхность представляли лишь лицо под шеломом да ноги. Не надел Ставр полного боевого комплекта — поленился. Он умело берег лицо, опасаясь неожиданного удара, ловко парировал, отбивал и даже делал ложные выпады. Олег Иваныч аж взмок. Угадывал: ага, сейчас вражий клинок пошел на замах… вниз-
