дожидаться какого-то загадочного возлюбленного, который был бы лучше их? Возвышенные чувства бывают только в сказках, решила она.
Пенелопа простудилась, и болезнь подточила ее силы. Когда Дороти ушла, оставив ее одну в сумрачной комнате, она почувствовала себя очень одиноко и поэтому испытала нечто вроде благодарности, когда леди Хантингтон разрешила ей спуститься вниз, в теплую и светлую гостиную. Пенелопа была чувствительной девушкой, она устала от бесконечных упреков и косых взглядов и теперь расслабилась, сидя со своими опекунами у камина и наслаждаясь бокалом вина, предложенного ей лордом Хантингтоном.
Распахнулись двери, и слуга объявил о приходе лорда Рича.
– В любое другое время Пенелопа, поняв, что ее заманили в ловушку, встала бы и ушла. Но в тот момент у нее болела голова, и так не хотелось противоречий. Она не пошевелилась.
Рич вошел и церемонно раскланялся со всеми разом. Пенелопа так привыкла считать его монстром – ее удивило, что он благообразнее, чем она думала. По крайней мере, Рич был молод и в хорошем расположении духа.
Он принес ей подарок – золотую цепочку с изумрудами в виде виноградных листьев флорентийской работы. Пенелопа не могла сдержать возгласа восхищения. Но подарок был слишком дорогой – приняв его, следовало принять и дарителя. Пенелопа задумалась и взглянула на леди Хантингтон, ища поддержки, но та отвернулась и пробормотала что-то насчет мирской суеты. Рич был явно раздосадован.
– Леди Лейстер была уверена, что вашей милости презент понравится, – произнес он.
Пенелопа едва не рассмеялась. И как она не узнала вкус матери – ведь ясно же, что Рич не смог бы самостоятельно выбрать такую красивую вещицу. Но жена Рича будет всегда выбирать украшения сама, и за ее плечом не будут стоять никакие пуританские ворчуны. Брак с ним принесет не только деньги, но и независимость, а ей всегда не хватало и первого, и второго. Мать сказала, что она сумеет приручить его, а Пенелопа никогда не сомневалась в своем влиянии на мужчин. Если она выйдет замуж за Рича, то он для нее будет если и не шелковым, то прочным долговечным кожаным кошельком.
Он разговаривал с Пенелопой. Но его иногда – и всегда вовремя – прерывали то лорд, то леди Хантингтон.
– Вам стоит увидеть мой сад... моих лошадей... моих гончих... – говорил он в самом начале беседы.
– Когда вы приедете ко мне в Лиз, – говорил он спустя час, и Пенелопа, сама того не сознавая, смирилась с мыслью, что готова выйти за него замуж.
Осознание и вместе с ним отвращение пришли на следующее утро, но было уже слишком поздно. Дом был полон официальных лиц, подписывающих документы. Лорд Хантингтон настоял на тихой и скорой свадьбе. Невеста, ослабленная простудой, провела большую часть дня в слезах. Впервые в жизни жизнерадостность покинула ее.
И вот, промозглым осенним утром Пенелопу, в белом платье, подол которого был украшен бантами, и с распущенными волосами, символизирующими невинность, привели в домовую церковь лорда. Хантингтона, где уже находились лорд Рич и священник, стоящий возле алтаря. В какой-то момент она вдруг обрела ясность рассудка, и ее охватило странное чувство, что обряд, через который она собирается пройти, – извращенный и порочный, как если бы был задуман для преднамеренного попрания святых таинств.
– Нет! – Она остановилась. – Нет, я не могу.
Все присутствующие пришли в замешательство. Лицо лорда Рича от смущения и гнева покрылось красными пятнами. Вмешался лорд Хантингтон:
– Ну же, дитя мое! Отступать поздно. Подумайте, какое оскорбление вы наносите жениху.
Лейстер отодвинул его локтем. Он гораздо лучше управлялся с женщинами, чем его зять.
– Возьмите себя в руки, Пенелопа. Вы храбрая особа, вы же не поддадитесь каким-то там страхам. – Его убеждающий голос успокоил Пенелопу. Он заставил ее вспомнить, как счастлива она будет в собственном загородном особняке и прекрасном лондонском доме. Ее величество даст ей должность при дворе. – Вы не вправе сейчас отказаться, – практично добавил он. – Если вы отвергнете Рича, никто больше не возьмет вас замуж. Ваш брат, лорд Эссекс, тоже откажется от вас.
Лейстер провел двадцать три года жизни, общаясь с женщиной, которая была знаменита тем, что меняла свое мнение в самые неподходящие моменты, и имел солидный опыт. Пенелопа кивнула. Он подвел приемную дочь к жениху. Рич стоял не шелохнувшись, низко опустив голову. На Пенелопу он не взглянул.
– И еще, – произнёс Рич, – с сегодняшнего дня вам запрещается посылать в Лондон за атласом, кружевами и парфюмерией. Здесь они вам без надобности, и я не хочу, чтобы моих лошадей гоняли за всей этой мишурой.
Пенелопа не оторвала взгляда от книги, отметив, что у нее снова начали дрожать руки. Они всегда начинали дрожать, раньше или позже, под влиянием действующего на нервы голоса мужа, вымещающего на жене свои обиды.
– Праздная... никчемная... сидите целыми днями на одном месте, не занимаетесь хозяйством.
– Я и не знала, что ваша светлость женились на мне для того, чтобы у вас в доме появилась еще одна служанка, – сказала Пенелопа, так и не оторвав глаз от страницы.
– Я женился на вас для того, чтобы у меня появился наследник, но, кажется, вы не годитесь даже для этого.
– Что может быть с той же вероятностью вашей виной, как и моей.
– Это наглая ложь. Это вы бесплодны, а не я. Мы женаты уже три месяца... отложите книгу в сторону и слушайте меня! – Он выхватил у нее книгу, перегнув ее поперек корешка. – Что это за мусор?
– Итальянский роман.
– Я мог бы догадаться! – Его всегда приводило в ярость то, что она умела читать на трех языках, не считая английского. – Имейте в виду, что это последний роман, который вы здесь прочли. Больше я не позволю вам забивать голову непристойными книжонками.
– Отдайте назад. – Пенелопа встала и потянулась за книгой. Рич попятился. Маленький спаниель
