Для возвращения в будущее требовалось, как и говорил доктор Хорн, нажать только одну кнопку. Но сначала нужно было ее разблокировать. Алекс бережно усадил Хельгу в мягкое кресло в кабине возвращаемого модуля, а сам кинулся к пульту блокировки. Он набрал буквенно-цифровой код и в это время услышал печальный голос:
— Вы не берете меня с собой, сэр?! — спросил ОТТО.
Алекс подскочил к панели бортового Кибермозга, нажатием клавиши извлек кассету с мнемокристаллом и вновь вернулся к пульту модуля.
— Извини, старина, чуть не забыл про тебя! — сказал Алекс, хотя ОТТО сейчас ничего не видел и не слышал.
Сдвигая панель, скрывавшую кнопку, Алекс вспоминал наставления доктора Хорна. На основе своей теории Макс доказывал, что путешествие во времени абсолютно безопасно для человека и происходит почти мгновенно. С этой мыслью Алекс и надавил кнопку.
Но… ничего не произошло, ничего не изменилось ни внутри, ни снаружи. Если Хорн прав, в будущее переносится только модуль, а макет самолета остается навсегда в прошлом. Алекс завертел головой: набитый биотроникой модуль по-прежнему находился внутри «Ли-2». Хронопилот вновь нажал кнопку, но это не помогло. Неужели вся теория доктора Хорна — бред сумасшедшего?! Или хронотупик закрыл дорогу в будущее?!
Алекс вскочил и, чувствуя приближение обморока, утопил кассету с памятью ОТТО в нишу мнемооператора. Кибермозг ожил.
— Сэр, мы уже на месте? У нас получилось? — вежливо спросил он.
— Я не знаю, не понял. Я посмотрю снаружи, — отозвался Алекс. — Позаботься о Хельге и будь начеку.
С этими словами Алекс спрыгнул на землю. Он чуть не упал, но удержался, выпрямился и медленно пошел вдоль фюзеляжа, держась рукой за обшивку. Он прошел с десяток метров, прежде чем убедился, что находится на прежнем месте и в прежнем времени. Невдалеке неуклюже передвигался Джо-5. Алекс увидел врага и понял, что теперь ему вряд ли спастись. Навалилась смертельная усталость. Алекс почувствовал, что проваливается в небытие, тонет в липкой пучине обморока. Взгляд его погас, пот лил в три ручья, тело сковала свинцовая тяжесть. Это была реакция организма на сверхчеловеческую нагрузку. Алекс потерял контроль над собой и тяжело рухнул в траву.
4
С высоты птичьего полета эта поляна была похожа на десятки других: круглое невзрачное окно посреди буйства зеленого океана. Однако именно она два года назад стала отправной точкой для создания ПОЛИГОНА. Землю здесь как следует проутюжили бульдозерами — получился квадратный котлован. Землекопы-заключенные прорыли и забетонировали тридцатиметровый наклонный тоннель. Под землей на глубине десяти и пятнадцати метров размещались два уровня бункера управления. Сюда, под землю, как нервы, тянулись многочисленные телефонные провода и кабели систем управления ракетами. Поляну накрывала маскировочная сетка.
Пусковые шахты были удалены от бункера на тысячу двести метров и находились в центре огромного минного поля, обнесенного колючей проволокой. Одним из главных элементов ПОЛИГОНА была, без сомнения, железнодорожная ветка. По ней с узловой станции приходили эшелоны с оборудованием для сборочного цеха, с комплектующими ракет и ракетным топливом. Недавно по железной дороге под охраной эсэсовцев были доставлены два небольших контейнера. В них находились ядерные заряды для «Фау-4».
Все эти грузы частью оседали на подземных складах, частью проходили через подземный сборочный цех и по туннелю попадали на нижние уровни пусковых шахт. Ракеты собирались на месте вручную. Это была кропотливая работа, но другого способа монтажа ракетчики пока предложить не могли. Каждая шахта скрывала в себе двенадцатиметровую восьмидесятитонную ракету «Фау-4».
В полутора километрах северо-восточнее ПОЛИГОНА находился заброшенный концлагерь — десять барачных коробок за колючей проволокой. Рядом с «колючкой» — огромная братская могила, где покоились останки строителей секретного объекта. Южнее лагеря в подземных бетонных боксах прятались танки. Правда, из всех машин на ходу были только два «Тигра Т-VI» и командирская «Пантера». Тут же была расквартирована рота СД, находились небольшое автохозяйство и электростанция. В трех километрах к востоку разместился аэродром. Внешнее кольцо прикрытия объекта осуществляли эсэсовские части и зенитчики.
Создатель «Фау» Вернер фон Браун из Пенемюнде руководил секретными работами на Брянском ПОЛИГОНЕ, одновременно координируя усилия по возведению подобных сооружений в оккупированной Франции и на Кавказе…
…После разговора с Гиммлером Моллер вызвал к себе всех старших офицеров ПОЛИГОНА. Совещание назначил на 18.00. За небольшим исключением все офицеры были, как всегда, пунктуальны. Присутствовали командиры: ракетного взвода — гауптштурмфюрер СД Клюге, роты боевого охранения — гауптштурмфюрер СД Клох, саперного взвода — оберштурмфюрер СС Ринк, зенитного полка — полковник Штольц, авиаполка — подполковник Лутце, взвода связи — оберлейтенант Дитрих и железнодорожного отряда — капитан-инженер Краузе.
Моллер обвел собравшихся сердитым взглядом.
— Нет гауптштурмфюрера Штурма! — пояснил Клюге, правая рука шефа.
— Вижу, — буркнул Моллер. — Он вечно опаздывает, этот франт!
…В это время, разбрасывая гусеницами комья красноватой глины, на поляну выбрался танк. В открытом люке «Пантеры» сидел щеголеватый офицер в черном комбинезоне и пилотке с черепом. Он легко спрыгнул на землю, махнул рукой, приказывая механику отогнать «Пантеру» в укрытие, а сам, что-то пряча за спиной, неторопливо пошел к входу в бункер, который охраняли четверо эсэсовцев. Часовой предупредительно открыл бронированную дверь и вытянулся перед офицером. Гауптштурмфюрер Штурм, а это был именно он, ступил в холодный полумрак подземелья и быстро побежал вниз по широким бетонным ступеням. Кабинет Моллера и пост управления находились на нижнем уровне, на отметке 15 метров. Штурм прошел знакомым извилистым коридором и открыл дверь приемной, где в молчаливом одиночестве скучала Эльза Штедке.
Штурм по-приятельски подмигнул Эльзе, подошел к ее рабочему столу и вручил букетик лесных фиалок, который до этого держал в правой руке за спиной. Секретарь Моллера улыбнулась в ответ, приняла цветы, одновременно двигая левой рукой по столешнице четвертушку писчей бумаги. Штурм взял листок и, не глядя, положил в карман. После этого коротко кивнул и вошел в кабинет штандартенфюрера, где его дожидались уже десять минут.
Плотно закрыв за собой дверь, Штурм вскинул правую руку в приветствии. Его манера держаться независимо и гордо не позволяла ему извиняться перед начальством из-за каждого опоздания. Моллер смерил Штурма недовольным взглядом и демонстративно посмотрел на часы. Сначала он хотел выразить неудовольствие поведением гауптштурмфюрера, но внезапно передумал, прокашлялся и обратился к собравшимся:
— Господа офицеры! Я вызвал вас, чтобы сообщить довольно неприятную новость, — Моллер замолчал. Обводя пытливым взглядом знакомые лица, он следил, какое действие произвели его слова на сослуживцев.
— Штандартенфюрер, вы начинаете как городничий в гоголевском «Ревизоре», — хмуро заметил подполковник Лутце.
— Тем не менее, господа, я вынужден заявить, что среди нас находится русский шпион. Но не делайте такие лица, я не подозреваю никого из вас лично, нет… Это, скорее всего, один из ваших подчиненных, какой-нибудь оберлейтенант с обостренным слухом. Ему вовсе не обязательно забираться в мой сейф за секретными документами, достаточно подслушать разговоры в офицерской столовой; болтунов у нас всегда хватало. Нет, я не подозреваю кого-то из присутствующих, — повторил Моллер. — И меньше всех гауптштурмфюрера Штурма! Я не могу предположить, чтобы вражеский агент был настолько
