хорошо изучила каждую черточку его лица и видела, что под маской невозмутимости прячется волнение.
Нервное напряжение выдавали также несколько скованные движения. Он был одет в классические брюки и ослепительно-белую рубашку. Строгий вид оживляли смоляные кудри, зачесанные назад. Как всегда, Дилан выглядел великолепно.
И, как всегда, Роуз хватило одного взгляда его жгуче-карих глаз, чтобы ее сердце сладко заныло. Она одернула юбку и, вдохнув побольше воздуха, смело подошла к Дилану и поздоровалась. Он пригласил ее сесть, сам опустился в кресло напротив, открыл рот… и воцарилось молчание.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Роуз ждала, что первым начнет говорить Дилан. Но он не произносил ни слова и все искал что-то в глубине ее серых глаз. Она чувствовала, как мир вокруг стремительно исчезает и остается только одна реальность — мужчина, сидящий напротив, его пристальный взгляд, еле уловимый запах одеколона…
Тогда она решила заговорить первой:
— Вчера я была не права, когда решила, что не должна тебя слушать. Ведь в Голуэе ты поступил со мной именно так, и это ничего, кроме боли, мне не принесло. Видимо, и тебе тоже. Поэтому я позвонила тебе сегодня.
Дилан опустил голову и глухо произнес:
— Мне ужасно стыдно за то, как я вел себя в номере. Это чувство не дает мне покоя ни днем, ни ночью. Я понимаю, что ты вряд ли сможешь меня простить. Я и сам себя никогда не прощу за то, как жестоко обошелся с тобой. Но…
— Значит, ты позвал меня, чтобы попросить прощения? — перебила его Роуз.
— Еще вчера мне казалось, что удастся вымолить его у тебя. Достаточно просто быть понастойчивее. — Дилан тяжело вздохнул и продолжил: — Но теперь я понимаю: того, что было между нами, не вернуть. Ты не веришь мне и правильно делаешь. Я лишь хочу, чтобы ты знала, как глубоко я раскаиваюсь, что не смог удержать тебя рядом. Всему виной оказались моя чертова гордость и боязнь довериться другому человеку. Едва я понял, что мне могут причинить боль, как тут же предвосхитил удар. Этому нет оправдания. Я предал тебя, поверил словам незнакомого человека, а тебя даже не выслушал!
Дилан содрогнулся, словно от отвращения к самому себе. Потом заставил себя поднять голову. Его глаза потемнели, лоб нахмурился. Было видно, что каждое слово дается ему с огромным трудом.
— Более того, Рози, — переведя дух, медленно продолжил он, — я унизил тебя. Причем самым недопустимым способом, который только может придумать мужчина по отношению к женщине…
— Не надо об этом. — Роуз украдкой вытерла выступившие на глазах слезы.
— Да, ты права. Зачем тебе слушать мои жалкие объяснения? Вот, — Дилан жестом указал на чайник, — я готовился к встрече с тобой. Я ведь знаю, как ты любишь чай. Нашел твою любимую музыку. Но сейчас понимаю, как смешно все это выглядит.
Он горько усмехнулся и встал с кресла. Роуз открыла рот, хотела сказать ему, что он ошибается, но внезапная робость не дала ей произнести ни слова.
— Есть еще кое-что, о чем я обязательно должен сказать тебе, — заговорил Дилан спустя какое-то время, обернувшись к ней. — Я хотел сделать это еще в Голуэе, но тогда нам помешали обстоятельства. Я… — он набрал побольше воздуха и буквально вытолкнул из себя эти слова, — я люблю тебя, Рози. Никогда раньше мне не доводилось признаваться в любви женщине. Потому что только к тебе я чувствую такое неодолимое влечение, желание постоянно быть рядом с тобой, наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе.
Дилан произнес это, не сводя глаз с лица Роуз. Потом замолчал — видимо, ожидал, что скажет ему в ответ гостья.
Но Роуз по-прежнему была не в состоянии говорить. Ее захватил шквал эмоций, неподдающихся описанию. От изумления она буквально лишилась дара речи и сидела, пытаясь убедить себя, что признание Дилана ей не приснилось.
Он же воспринял ее молчание по-другому. Сразу как-то осунулся, даже побледнел и отвел от нее взгляд. Потом, справившись с собой, тихо произнес:
— В общем-то, именно это я и хотел тебе сказать. Почему-то мне казалось, что своим признанием я искуплю хотя бы крошечную часть вины перед тобой. Не знаю… — Дилан судорожно вздохнул. — Если хочешь, можешь ехать домой. Томас отвезет тебя…
— Постой! — К Роуз наконец-то вернулась способность говорить. — Ты забываешь, что я еще не ответила тебе.
— Мне и так все ясно, — горько произнес Дилан.
— Нет. — Роуз встала и подошла к нему. — Почему ты не сказал этого раньше? — спросила она, заглядывая в его глаза, переполненные болью. — Почему ты не искал меня в Реддике?
— Я был ослеплен яростью, — признался он. — Я и мысли не допускал, что Ребекка нагло лгала мне, и потому предпочитал страдать в одиночестве. Мне казалось, что я смогу справиться со своей любовью, забыть тебя. Но время показало, как сильно я ошибался.
— Глупый, — прошептала Роуз. Ее сердце переполняло счастье. Оно лилось через край, светилось в ее взгляде, слышалось в голосе. — Если бы ты не был таким самолюбивым и упрямым, то мы давно бы уже оказались вместе.
— Что ты имеешь в виду? — с внезапно затеплившейся надеждой спросил Дилан.
— Я тоже люблю тебя, — произнесла Роуз. — И тоже пыталась бороться с этим чувством, училась ненавидеть тебя. Но у меня ничего не вышло.
— Ты любишь меня? Нет, это невозможно! — Дилан протянул к ней руки, положил их на плечи и внимательно посмотрел Роуз в глаза. — После всего, что я натворил…
— У меня много недостатков, — с улыбкой прервала она его. — Но я умею прощать. Особенно когда человек, обидевший меня, искренне раскаивается.
— Боже мой, — ошеломленно пробормотал Дилан. — Неужели это правда, Рози? Ты действительно сказала, что любишь меня? Только не смейся, но именно эти слова мне послышались пару минут назад.
— Да, правда. — Роуз купалась в его взгляде, полном нежности. — И я готова поверить тебе еще раз. Начать все сначала.
— Рози, счастье мое! — Дилан не мог больше сдерживаться. Он наклонился и крепко-крепко, до боли, сжал ее в объятиях. Роуз почувствовала, как сильно бьется его сердце. — Я никому тебя не отдам. Теперь ты моя. До последнего вздоха.
Дилан принялся покрывать легкими, ласковыми поцелуями ее лицо, шею, волосы. Он ласкал ее так, будто через секунду их должны были оторвать друг от друга навсегда. Роуз почувствовала на своих щеках соленые капли. Она и не заметила, как из глаз потекли слезы, слезы счастья… Или то были слезы Дилана? Роуз не знала…
— Но я не хочу начинать все сначала, — спустя какое-то время произнес он. — Еще одной проверки чувств мне не вынести. Ведь теперь я знаю, как безумно приятно заниматься с тобой любовью, Рози. Я мечтал об этом каждую ночь. Боже мой, ты не представляешь, какие сны мне снились!
Роуз стыдливо промолчала. Но когда ее губы снова приоткрылись под жадным натиском языка Дилана, оказалось, что ее желание так же сильно, как и его.
— Я буду любить тебя всю ночь, — прошептал он, когда на мгновение оторвался от нее. — Я хочу, чтобы рядом со мной ты забыла о боли, которую мы друг другу причинили. Чтобы ты утонула в моих ласках и поверила, что мне, кроме тебя, никто не нужен.
— Всю ночь… — эхом отозвалась Роуз и закрыла глаза.
— Да… Всю ночь и всю жизнь.
И Дилан сполна выполнил обещание.
КОНЕЦ
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
