— Дамиен сказал, что прошлым летом ты летал в Нью-Йорк? — неожиданно поинтересовалась она.
— Летал.
— Сорок пять минут до Бостона. Почему не навестил? Не стыдно? — пожурила она его.
— Может, и слетал бы, если б не пришлось полдня провести в аэропорту Кеннеди из-за их заморочек с безопасностью, — преувеличенно гневно проговорил мужчина.
— Да уж, с этим в Штатах теперь сурово. Сама не раз попадала в подобные передряги. Жаль нервов и времени.
— И не говори, — покивал Калеб.
— Я скучала, — прямо призналась Ава и тотчас уточнила: — Шутка ли, оставить дом, где столько лет прожила.
— Значит, скучала по дому? — с сомнением спросил Калеб. — Только не говори, что и по мне тоже, — хмыкнул он.
— Сам прекрасно знаешь, что по тебе больше всего, — серьезно ответила она.
Калеб так же серьезно посмотрел на нее. Но это признание показалось ему чересчур прямолинейным, чтобы идти из самой глубины. Он решил не придавать услышанному значения. Куда сильнее его сейчас волновала капелька вина на ее нижней губе. Он почти что безотчетно провел по ней подушечкой большого пальца, поднес ко рту и слизнул шампанское. Ава отвела взгляд, Калеб немедленно засунул руку в карман, чтобы та больше ничего не натворила без его ведома.
— Конечно, скучала и по дому, и по привычному общению. Долго и сложно пришлось приспосабливаться к тамошним порядкам, — добавила она.
— Бедняжка, — насмешливо бросил Калеб, заглянув ей в лицо.
— Смейся, смейся.
— Меня всегда удивляло, как ты решилась уехать так далеко и надолго, учитывая твою привязанность к семье. Помню, ты убегала со школьных занятий, чтобы проверить, все ли готово к празднованию дня рождения Дамиена, — заметил он.
— Да, верно. Все тогда думали, что я затоскую и вернусь, не проучившись и одного семестра. И вернулась бы. Во всяком случае, была к этому близка. Но справилась, пообвыкла.
— Пообвыкла настолько, что не появлялась целых десять лет, — скупо упрекнул ее Калеб.
— Я виделась со своими. Они несколько раз прилетали ко мне... А ты все такой же беспечный, как в юности? — шутливо спросила она.
— А что?
— Уж и не знаю, плохо это или хорошо... Дамиен утверждает, что ты панически боишься обязательств.
— Просто у меня есть цель, — выдал Калеб.
— Какая же? — искренне заинтересовалась Ава.
— Это секрет, — тотчас парировал он, рассчитывая ее заинтриговать.
— Не пытайся меня дурачить. Мне вот-вот стукнет тридцать, — холодно отозвалась молодая женщина. — Нет у тебя никакой цели, и секрета никакого тоже нет, — разочарованно резюмировала она.
— Вот как? Ты уверена? — не сдавался Калеб в попытках напустить на себя таинственности.
— Уверена. Ты и прежде любил мистифицировать, лишь бы привлечь к себе всеобщее внимание. Молоденькие девушки обычно на такое ведутся. Пока не разберутся, что к чему...
— А ты уже разобралась? — почти воинственно спросил Калеб.
— Думаю, да, — уверенно кивнула Ава.
— Мои поздравления, — рявкнул он. — Зато ты всегда избегала всеобщего внимания, как чего-то криминального, боялась косого взгляда, неодобрительного слова в свой адрес... — злопамятно припомнил он.
— Эти времена давно позади, — рассмеялась Ава. — Сам посуди... — предложила она, гордо выставив свою полуобнаженную грудь. — Смогла бы прежняя мисс Хэллибертон показаться на людях в таком наряде?
— Да, метаморфозы знаменательные, — пробурчал Калеб. — Ава, которую я знал, сгорела бы со стыда и не надела бы такое провоцирующее платье. Равно как и не стала бы этим похваляться.
— Насколько я помню, прежде не так-то легко было задеть твое самолюбие, Калеб, — объявила она, пронзая его жгучим взглядом. — Скажи-ка, растительность на твоем лице и взъерошенная шевелюра — это результат многодневного загула или попытка следить за модой? — поинтересовалась она, шутливо потрепав его приподнятый парикмахером чуб с имитацией выгоревших на солнце прядей.
— Отстань! — зло процедил Калеб.
— Ай! Руку не откуси, — продолжала забавляться подружка юности.
— Ха! Ты мне мстишь? Интересно, за что? — быстро нашелся он.
— Просто спросила. Не хочешь отвечать, не настаиваю.
— Нет уж, я скажу, — настоял Калеб. — Бреюсь, действительно, не часто, а лишь от случая к случаю. То же самое касается и расчески. Беру ее в руки лишь по большим праздникам. Я ведь, знаешь ли, теперь крутой. Разве тебя не предупреждали? — Он решил прибегнуть к самоиронии, сознательно лукавя.
— Удивительно, но это идет вразрез с тем, что я о тебе слышала, — заметила Ава, ввергнув Калеба в минутное замешательство. — Не спорю, глаз ты радуешь вне зависимости от того, как я к твоему новому облику отношусь, — сделала очередной сомнительный комплимент женщина, с наслаждением отметив, какое сильное действие на него оказала ее прямолинейность.
— Поосторожнее, старушка, — попытался осадить ее Калеб. — Кстати, твоя репутация под угрозой, поскольку ты проводишь время в моей компании. Если ты справлялась обо мне, тебя должны были предупредить и об этом. Я не только крут, но и весьма опасен.
— Я это переживу, — дерзко ухмыльнулась женщина.
— Потанцуем?
— Не в настроении, — отказалась она.
— Наполнить бокал?
— Мне хватит, — Ава рассеянно глядела по сторонам, с грустью отмечая, что болтовня с ним уже не занимает ее, как это было прежде.
— Может быть, скажешь что-нибудь еще? — неуклюже попытался продолжить беседу Калеб.
— Исаак Ньютон родился в том же году, в котором не стало Галилео. В курсе?
— Спасибо, что просветила, — хмуро покивал он. — Сказала бы прямо, что я утомил тебя.
— Не дуйся. Пройдемся лучше. Я устала от этого гвалта.
Ава взяла Калеба под руку.
До сих пор он считал себя непревзойденным профи по части создания романтической атмосферы, в которой любая из женщин забыла бы всяческую осторожность. И вдруг растерялся, окончательно утратив инициативу.
— Как карьера? — Калеб с трудом поддерживал разговор.
— В полном порядке, — коротко ответила она.
— Никогда не мог запомнить твою специальность, — признался он.
— Социальная антропология, — ответила Ава.
— О! Это многое объясняет. Должно быть, ты на каждую особь смотришь теперь не иначе, как на носителя социально значимых признаков. Анализируешь, обобщаешь...
— Не скрою, — сдержанно отозвалась она, вмиг посерьезнев и озабоченно всматриваясь в Калеба.
— Может быть, мне стоит звать тебя доктор Хэллибертон? Так хотя бы внесем рациональное зерно в наше общение. Будешь, как привыкла, исследователем, а я — изучаемым объектом. Мне несложно ради науки...
— Не мели чушь, Калеб, — раздраженно осадила она его. — Если бы я решила сделать тебя объектом своего исследования, то в соответствии с этическим кодексом социолога первым делом предупредила бы об этом, как и о том риске, которому ты себя подвергаешь, соглашаясь предоставить личную информацию. Так
