— Обязательно. Человек, когда захочет, все может узнать.
Катя с сомнением посмотрела на дядю Лешу.
— Ты ученый?
— Ага, — почему-то с улыбкой ответил дядя Леша. — Но, если бы я был просто ученый, я бы никогда это не разгадал. Просто ученый посмотрит в это стеклышко и с ума сойдет или скажет, что это чепуха и быть этого не может. А я, видишь ли, в свободное от бездельничанья на работе время, — все взрослые улыбнулись, — занимаюсь парапсихологией. Это... это... как бы тебе объяснить — наука, изучающая психические и духовные силы человека. Она стремится дать человеку возможность взять эту силу в руки: огня не бояться, предметы двигать на расстоянии... Я ведь почти могу уже на столе маленькие чашки передвигать! В общем, стремимся душой управлять. Я ведь верю, что душа — та душа, которую пощупать нельзя, — она существует.
— А в Бога ты веришь? — спросила Катя.
— Фу, Катенька, скоро в первый класс пойдешь, а о таких глупостях говоришь! Какой там Бог?! При чем тут Бог? Просто в природе все запрятано. Надо шире и зорче смотреть.
— Так ты колдун, что ли?
— Точно. В какой-то мере — да. В темные века людей, повелевающих духовными стихиями, колдунами называли. И даже на кострах сжигали.
— Правильно сжигали, — вдруг сердито заметила Катя.
— Как?!
— А что же еще делать с колдунами, если они колдуют и к Богу повернуться не хотят?
— А что это ты про Бога так часто упоминаешь?
— Потому что я в Него верую.
Дядя Леша выпучил глаза так, как не выпучивал их, когда в бабушкиных очках впервые на папу и на маму смотрел. И затем вопросительно посмотрел на папу. Папа махнул рукой и сказал:
— Мы уж тут наслушались... Денек!..
О мой юный читатель, ты, возможно, уже устал от дяди Леши и его умного многословия. Ничего не попишешь — ученый! Ученые сродни вам, детям, только не по чистоте сердца, а по любви к играм. Ведь наука для них – что для вас шайбы или куклы. Да еще и хвастают притом: «Мы – одержимые!» Про одержимость ты подробнее позже узнаешь, а сейчас я открою тебе один дяди Лешин секрет, его страшную тайну. Он ведь в самом деле бездельничает на работе, у взрослых это бывает (спроси у своих родителей), и не в этом, конечно, тайна. Во время безделья на работе он постоянно думает об аппарате, который конструирует и строит дома. Аппарат этот он назвал душеловкой. Вроде мышеловки, только не мышей ловить, а души человеческие. Душа ведь только у человека есть — у зверей ее нет. И на душу человеческую аппарат его уже реагирует. Грандиозный успех! Лампочка красная загорается, если рядом человек стоит. Если же вместо человека собаку поставить, лампочка не загорается. Вот какой дядя Леша. Он как раз рассказал уже Кате про аппарат.
— А зачем тебе такой аппарат, дядя Леша? — спросила Катя.
— О, — ответил тот, — он принесет много добра. Когда удастся загнать (так и сказал — «загнать», ученый! душу, отделив ее от тела, в мой аппарат) ее же можно изучать, узнать, из чего она состоит, лечить душевные болезни можно... О... — что-то еще хотел сказать дядя Леша, но Катя его перебила:
— Дядя Леша, так если ты у человека душу отнимешь, человек же умрет.
— Ну да... Но мы ему обратно ее вернем — оживет. Да и вообще, мертвых людей оживлять будем, душу впрыскивать будем. Наконец, делать можно будет души — как булки печь! Будем, Катя, вместо Бога!.. А стеклышко мне это очень бы сейчас пригодилось. Понимаешь, может быть, и не придется от человека отнимать душу: нам ведь увидеть ее достаточно будет! А стеклышко это... Как бы тебе сказать, оно, по-моему, краешек души видит! На кого твой папа через очки похож?
— На беса.
— Фу, Катя, опять ты! Это стеклышко видит только черную часть души и показывает нам эту черноту в понятном для нас виде, в виде страшной морды. Но черная часть — это не обязательно зло, то есть это даже совсем не зло. Ведь черная икра вкусная, да, хоть и черная? — Дядя Леша улыбнулся. — А черная составляющая души, — ох уж эти ученые! — это могут быть неправильные — неправильные, слышишь, а не злые — мысли, неверное видение окружающего мира... и все такое. Сколько дважды семь будет? — вдруг спросил дядя Леша.
