— Что ж, если наши худшие предположения верны и парень действительно сдержал обещание, то самое страшное уже позади.
Марриотт кивнул.
— И наконец: ты совершенно уверен, что он на самом деле ел? Вернее, съел хоть что-нибудь?
Секунду помедлив, Марриотт ответил, что это легко проверить. Он говорил спокойно, после всего пережитого его трудно было удивить подобным пустяком:
— Я сам убрал все со стола после ужина. Еда в буфете, на третьей полке. Больше к ней никто не притрагивался.
Не поднимаясь с места, он указал на буфет, и Грин послушно направился туда.
— Так я и думал, — воскликнул он через пару минут. — Частично это была галлюцинация. Еда не тронута. Гляди сам.
Вместе они обыскали полку и обнаружили буханку ржаного хлеба, груду лепешек и кекс — все в целости и сохранности. Даже содержимое бутылки с виски не убавилось.
— Ты кормил пустоту, — сказал Грин. — Филд ничего не ел и не пил. Его здесь вообще не было!
— А как же дыхание? — спросил Марриотт, изумленно уставившись на друга.
Ничего не ответив, Грин направился к спальне. Марриотт проводил его взглядом. Грин распахнул дверь и прислушался. Все было ясно без слов: комнату наполнял звук глубокого, ровного дыхания, ни о какой галлюцинации не могло быть и речи.
Грин затворил дверь и вернулся назад.
— Тебе остается одно, — заявил он решительно, — написать домой и все выяснить. А пока будем заниматься у меня. В моей комнате две кровати.
— Согласен, — ответил Марриотт. — Экзамен — это уж точно не галлюцинация. Я должен сдать его, несмотря ни на что.
Так они и поступили. Неделю спустя Марриотт получил письмо от сестры. Отрывок из него он прочел Грину:
«Удивительно, что ты спрашиваешь о Филде. Это звучит ужасно, но лишь совсем недавно терпение у сэра Джона истощилось, и он выставил сына из дому, говорят, без гроша в кармане. И что же ты думаешь? Бедняга покончил жизнь самоубийством. Во всяком случае, так это выглядит. Вместо того чтобы уйти из дома, он спустился в подвал и просто уморил себя голодом… Родственники, разумеется, пытаются замять скандал, но мне сообщила об этом моя горничная, а ей сказал их лакей… Они обнаружили тело четырнадцатого, и доктор сказал, что смерть наступила полдня назад. Он был страшно истощен…»
— Значит, он умер тринадцатого, — задумчиво констатировал Грин.
Марриотт кивнул.
— И в ту же ночь явился к тебе. Марриотт кивнул еще раз.
