еще, кроме поцелуя, чтобы доказать, что он…
Что он?
Лучше разбирается в любви, чем она?
«Что, если так? — зашелестел у нее в ушах тихий внутренний голос. — Что, если он действительно знает больше?»
— Потрошительница замков и шулер. — Малком вытер губы салфеткой и положил ее рядом с пустой тарелкой. — Вы замечательная пара.
К ужасу Люси, Марианна заявила:
— Спасибо, сэр. Мы должны благодарить отца за то, что по его настоянию получили такое же образование, как и он, на всякий случай, если мы когда-либо окажемся… в нужде. — Она вытащила шпильку из волос, потом снова воткнула ее. — Если бы не эти уроки, я никогда бы не достала эту замечательную бутылку кларета.
— И какое образование у вашего отца? — спросил граф.
Люси открыла рот, чтобы остановить расспросы, но Марианна беспечно продолжала:
— То, которое можно получить в Севен-Дайалс, конечно. Он был лучшим карманником, который когда-либо работал на улицах Лондона. — Марианна, прихорашиваясь, небрежно бросила на стол следующую карту.
Люси изо всех сил старалась сосредоточиться на картах и твердила себе, что мнение гостей не имеет ровным счетом никакого значения.
И она не собирается смотреть на Клифтона, чтобы узнать, потрясло ли его откровение Марианны. Нет, она просто не может этого сделать.
— Ваш отец был… э-э-э… — Мистер Грей искал деликатный способ задать вопрос.
— Карманником, — подсказала Марианна, ее восхищенный взгляд сосредоточился на карте, которую Люси рассеянно бросила на стол. Она сделала ответный ход и посмотрела на гостей. — Был, пока его светлость не поймал его.
— Его светлость? — пробормотал граф, едва не расплескав бокал кларета.
— Да, герцог Паркертон. Старый, не тот, который носит этот титул теперь. Отец Безумного Джека.
— Герцог Паркертон? — Клифтон поставил бокал, словно сомневаясь, что удержит его. — Он поймал вашего отца на карманной краже и не повесил?
Люси не волновало, что Марианна — ее любимая сестра и лучшая подруга.
Она снова пнула ее под столом.
— Люси! — возмутилась Марианна. — Да что с тобой? Больно же! И если ты думаешь, что это меня отвлечет и тебе поможет, то должна объявить, что я выиграла. — Она выложила свои карты. — Вовсе нет, — ответила она на вопрос графа. — Зачем герцогу вешать папу? Ему тогда было всего десять лет.
— Потому что кража — это преступление, Марианна. И преступника ждет виселица.
Марианна рассмеялась, будто в жизни не слышала подобной чепухи.
— Нет, когда это можно обратить на доброе дело.
Граф, все еще не веря своим ушам, спросил:
— Вы хотите, чтобы мы поверили, будто герцог Паркертон поймал вашего отца на краже и, вместо того чтобы передать стражникам, использовал его таланты в мирных целях? — Он сказал это не Марианне, а Люси, пристально глядя на нее.
Она чувствовала себя бабочкой, пришпиленной к картонке, но тем не менее нашлась что ответить.
— Паркертон был наставником папы и нашим благотворителем все эти годы.
— Паркертон? — переспросил Клифтон.
Люси выпрямилась. Что-то в сомнении графа задело ее. На самом деле ей нечего стыдиться. Ее отец служил королю и стране с преданностью добропорядочного англичанина. И хотя порой действия отца с юридической и нравственной точки зрения были сомнительны, он сделал все необходимое, чтобы держать британских врагов в страхе.
И в этом нет ничего постыдного. Марианна, подсчитывая очки, начала собирать разбросанные карты.
— Его светлость, забрав папу с улицы, нанял ему наставников, отправил в Оксфорд и затем в большое путешествие. Это было началом работы папы на министерство иностранных дел. — Она взглянула на сестру. — Гусси, помнишь истории, которые папа рассказывал нам, когда мы были детьми? Он рассказывал о Египте, о России, о том, как он встретил итальянскую графиню… — Марианна на мгновение умолкла. — О том, как спас Томаса Уильяма от работорговца во Франции. Он рассказывал нам эти истории перед сном, помнишь?
— Да, истории убийств и государственной измены, от которых снятся кошмары. Думаю, ты тогда плохо спала по ночам, — ответила она. — Но вряд ли это приличная тема…
— Приличная, Люси? — Граф, взяв бутылку, подошел к столику наполнить опустевший бокал Марианны.
Как будто ее сестра нуждалась в очередном бокале кларета.
Марианна уже достаточно опьянела, чтобы выболтать все семейные тайны.
Граф сделал паузу, бутылка застыла над полупустым бокалом Люси.
— Умоляю, скажите, что это за внезапная забота о приличиях?
Люси неловко шевельнулась, накрыв свой бокал рукой.
— Только потому, что папа не всегда с легкостью обсуждает свое прошлое с другими. — Когда Клифтон убрал бутылку, Люси собрала карты, но не подняла на него глаз. Поскольку не хотела, чтобы он увидел нарастающее в ней смятение.
«Милорд, мне нелегко говорить об этом. С вами. Пока… Не раньше, чем я смогу доверять вам».
Тем не менее он стоял у карточного столика, и Люси ощущала его присутствие.
— Малком, — бросил он через плечо, — боюсь, мы злоупотребляем гостеприимством. Леди, моя искренняя благодарность за превосходный ужин.
— Спасибо, милорд, — ответила она, все еще не желая взглянуть на него, не желая подняться.
— Давно минуло время отправляться в кровать. Боюсь, утро наступит для нас слишком скоро, — сказал он.
— И снова эти чертовы шифры Эллисона, — бормотал, поднимаясь, Малком, он осушил бокал и поставил его на стол.
— На самом деле это шифры Люси, — поправила Марианна, перебирая карты. — Она в этом великолепна, хотя все лавры достаются папе. Именно Люси придумала идею зашифровать сведения под любовные письма.
Взгляд Люси метнулся вверх, и она увидела, что граф изучает ее.
— Вы? — спросил он. — Я думал, вы отрицаете любовь.
Но прежде чем она успела ответить, Марианна, рассмеявшись, сказала:
— Люси?! Милорд, с чего вы это взяли? К вашему сведению, Люси самая романтическая душа на свете.
«О Господи, какой ужасный вечер!» Люси желала сестре оказаться в Египте… или в Португалии… на любом фронте, на линии огня, чтобы навсегда прекратить ее болтовню.
Но есть другой способ.
— Ты выпила слишком много кларета, Марианна, — сказала Люси, вставая из-за стола. Выйдя из комнаты, она вернулась, неся пальто и шляпы джентльменов, и бесцеремонно сунула их Малкому и Клифтону.
Малком — вот нахал! — широко улыбнулся, пожелал всем доброй ночи и, забрав свои вещи, направился к двери.
Но графу, конечно, нужно было задержаться.
Забрав пальто и шляпу, он слегка поклонился.
— Люси, вы постоянно всех удивляете. — Клифтон поднес ее руку к губам и запечатлел на ней целомудренный поцелуй. — Похоже, мне многому нужно у вас научиться, — произнес он тихим, с легким
