поганку, а сама в сторонку — и чистенькая. А ему по жопе. Ну и тут вроде… Я не вникал, но он особо и не рассказывал. Отец у них, короче, старый уже был, но все крутил чего-то, а она до отцовых денег сама не своя, все добраться хотела и его подбивала. Отец, мол, старый, нам с тобой нужнее. А его сами прокормим. Ну вот и что-то там… Я не понял, но Витька переживал очень.
— Кто? — переспросил Волков.
— Да Витька Гольдберг. Вы не знаете. Ну что, давайте прощаться?
Глава 52
— А вот любопытно, — Гурский достал сигарету, закурил и, сделав глубокую затяжку, впервые за весь путь от аэропорта нарушил висящее в салоне автомобиля молчание, когда джип остановился на светофоре возле «Техноложки», — ты камни проверил?
— Угу, — кивнул Петр. — Чистейшей воды. Аж под три карата каждый.
— Поехали, — кивнул Александр на светофор, — зеленее не будет.
— Да гнал он все…
— Кто?
— Виктор про Ирку.
— Тебе важно?
— Как сказать… Правду знать хочется. Тебе нет?
— Не волнует ни разу. Веришь? — Гурский отстраненно смотрел в окно. — Суета это все, Петр, и томленье. А правда… она все равно разная. И у каждого своя собственная. Нет?
— Может быть. Твоя — в чем?
— А в том, что я об этом никогда не думаю. А ты?
— Аналогично.
— А давай заорем, а? Слабо? Боис-ся?
— Легко… — Петр, нажав на кнопки, опустил оба стекла на передних дверях машины.
— Кто громче? — Гурский развернулся к Волкову. — Три-четыре…
— А-а-о-у-а-а!!! — рвануло из едущего по Гороховой джипа чудовищным двуголосым ревом. Волков орал, склонившись к рулю, а Адашев-Гурский — запрокинув голову.
Близился рубеж тысячелетий.
