предписаниям. Благодаря самодисциплине я умел собираться и действовать стремительно. Сказывалась и моя военная подготовка, о которой я уже упоминал, но не так давно я заметил кое-какие тенденции, огорчавшие меня, связанные, видимо, с возрастом: мне исполнилось семьдесят два года, что в какой-то степени служило оправданием. И очень часто я ощущал себя несчастным, одиноким, неуверенным, раздражительным, подозрительным – выбирайте сами, что более привлекательно. Встряхнувшись, я быстро вывел на листе:
1. Ребекка.
2. Максим де Уинтер.
3. Беатрис (его сестра).
4. Старшая миссис де Уинтер (бабушка, которая воспитала его).
5. Миссис Дэнверс (домоправительница при Ребекке).
6. Джек Фейвел (якобы кузен Ребекки, единственный из известных нам родственников).
7. Прислуга (горничные, лакеи и так далее, многие из них все еще жили поблизости).
8. Фриц (прежний дворецкий, прослуживший в доме много лет).
Не очень длинный список. Кого-то (только не меня) могло привести в замешательство, что четверо из перечисленных в списке уже умерли, но у меня сохранились не только письма от них, но и собственные воспоминания. Мертвые тоже умеют говорить.
Тем не менее после того, как я написал эти имена, мне стало очень грустно. Я знал Беатрис, которая умерла в конце войны, еще девочкой. А Максим – он был на восемь лет младше меня – рос на моих глазах. Я был свидетелем того, сколь деспотично воспитывала их бабушка. Когда Максим женился на Ребекке, старая миссис Уинтер еще была жива, и она обожала невестку. И если Ребекка кому-то могла поверять свои тайны, то только ей, как мне казалось. Иной раз у меня возникало ощущение, что она знает о жене Максима больше, чем он сам. Но я, наверное, ошибался.
Написав эти имена, я словно вызвал из небытия призрачные тени. Баркер поднял большую голову, шерсть на загривке вздыбилась, он встревожился, а потом затих и посмотрел на меня задумчивым ласковым взглядом. Мы оба думали с ним о моем давнем друге Максиме, который пять лет тому назад погиб в автокатастрофе. Желал ли он, чтобы свершилось нечто в этом духе? Возможно. Автомобиль врезался в железные створки ворот Мэндерли. Он погиб через месяц после возвращения из-за границы, где провел несколько лет со своей второй женой. Срок его пребывание в Англии оказался коротким.
Я знал, что это такое, когда тебя преследуют фурии. А они не оставляли Максима ни на миг с того момента, как он покинул Мэндерли, хотя он прекратил всякое общение со мной и не отвечал на письма, так что мои утверждения чисто умозрительные. На его похороны меня не пригласили, что действительно по- настоящему задело меня тогда и продолжает задевать и сейчас. Я был преданным другом Максима, возможно, слишком преданным.
Вторая его жена, «печальный маленький фантом» – так ее описали мне сестры моего друга Бриггса, – рассыпала прах мужа в заливе возле Мэндерли, как я слышал. Потому что ей представлялось немыслимым поставить гроб Максима рядом с гробом Ребекки? Меня бы это не удивило: притягательная женщина притягивает к себе и после смерти.
Сейчас вторая жена Максима, насколько я знаю, живет в Канаде. Сначала я собирался внести ее в список свидетелей, но потом отказался от этой мысли. Встречаясь с ней несколько раз, я всякий раз находил ее слишком пресной и скучной. Наверное, я был небеспристрастен, так как всегда восхищался Ребеккой. И все же вторая миссис де Уинтер могла знать о смерти Ребекки больше других. Уверен, что Максим доверял ей. Но согласится ли она открыться мне? Скорее ад замерзнет, чем разомкнутся ее уста. И, будучи практичным человеком, я осознавал, что вряд ли сумею отыскать ее следы. По словам осведомленных во всех местных делах старых дев Элинор и Джоселин Бриггс, ни с кем из местных обитателей она не поддерживала никаких отношений. Она отгородилась от всех, уехав в Торонто (или Монреаль?), никому не оставив адреса.
Я снова пробежал по списку взглядом: осталось не так уж много людей, знавших о происшествии из первых рук… Из тех, что остались, часть можно сразу вычеркнуть. Ни малейшего желания общаться с одряхлевшим Фрицем, который из мальчика на побегушках дослужился до лакея, а затем и дворецкого, я не испытывал. Да, он был дворецкий что надо, но лез в чужие дела, и его всезнающий взгляд всегда раздражал меня. Сейчас он жил в доме престарелых и почти наверняка выжил из ума. Тогда почему я внес его в список? Наверное, по той причине, что Теренс Грей особенно интересовался им, сообразил я. Тем хуже для него. В своем списке я вычеркнул это имя тонкой линией. Кто еще?
Во времена Ребекки, когда Мэндерли находился в зените славы, когда каждую субботу дом наводняли гости, существовал штат прислуги, большая часть которой оставалась для нас невидимой, безмолвной и глухой – главные качества хороших слуг, как известно. Многие из них еще живы, и кое-кто продолжал жить в окрестностях Керрита. В отличие от Эванса и его последователей, которые с жадным любопытством выпытывали у горничных, какая мебель стояла в спальне, какие там висели шторы, и так далее и тому подобное, я не считал нужным выслушивать их. Одни горничные были завистливыми гусынями, другие – глупыми сплетницами, которым доставляло удовольствие рыться в чужом белье. Но вот Роберт Лейн… Кое- что он мог знать.
Время от времени мне доводилось сталкиваться с Робертом – в маленьком провинциальном городке это неизбежно. И всякий раз у меня оставалось впечатление, что он славный малый. Он поступил в Мэндерли лакеем, ушел служить во время войны и согласно сведениям моей справочной службы – сестрам Бриггс – уже давно женился и обзавелся четырьмя детишками. Он мазал волосы бриллиантином и работал в баре при отеле «Трегаррон», в нескольких милях отсюда, где всегда останавливались туристы купить сувениры.
Роберт слыл словоохотливым человеком, но разговаривать о серьезных вещах в баре с официантом, который подает тебе виски с содовой… В этом было что-то дурно пахнущее. Кто еще? Мой список подходил к концу. Остались только два человека. На следующем кандидате я задержался чуть дольше: миссис Дэнверс. Весьма необычная особа.
Самый нужный, наверное, свидетель. Самый близкий к Ребекке человек. Но, поколебавшись, я сделал уточнение – все же самым близким человеком была не она. Конечно, миссис Дэнверс лелеяла Ребекку с детства. Но где, когда, при каких обстоятельствах – о том не проведала ни одна душа. Миссис Дэнверс была истеричной особой, это я отметил сразу, едва увидел ее в первый раз, именно поэтому ее свидетельским показаниям нельзя доверять.
Она исчезла из Мэндерли в ту ночь, когда вспыхнул страшный пожар. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу. Теренс Грей считал, что миссис Дэнверс еще жива, но с той же степенью вероятности могла и
