переговоры. «Gallia est omnis divisa in partes tres». Вся Галлия разделена на три части. (В будущем мы сделаем, чтобы этих частей было больше, – пусть меж собой грызутся.) Но пока надо принять такое деление: белый, аквитаны, кельты. Храбрее всех прочих обитателей Галлии белый, так как живут дальше от цивилизованного мира. Торговых отношений с Римской Провинцией белый принципиально не поддерживают, идеи и вещи, ослабляющие стойкость духа, доходят до них крайне редко. (Да, это не Египет.) Кроме того, белый в основном заняты войной с германцами. Но такие же, укрепляющие доблесть, стычки с германцами ведут чуть ли не ежедневно и кельты. А они как раз готовятся к массовой эмиграции. До сих пор сидели, будто в мешке, за реками, за горами. (Они тоже, хоть и живут по соседству с Римской Провинцией, не слишком много импортировали товаров, ослабляющих стойкость духа.) Теперь, видимо, им надоело возиться с германцами, они хотят выйти из своей загородки и поискать лучших земель. Вопрос: каким путем они пойдут?
Догадаться нетрудно. У них есть только две дороги. Первая, через Римскую Провинцию, более удобная; другая, через область секванов, чрезвычайно трудная. Им пришлось бы пробираться между Юрой и Роданом – проход и впрямь тесный. Повозка, на худой конец, пройдет, но только одна – две рядом уже не поместятся. Вывод прост: они будут пытаться перейти через Родан, а затем двинутся на запад по римскому берегу реки. Потому-то проконсул приказал разрушить мост. Но они уже не могут остаться, города-то сожгли. Так что Дивикону, хочет он или не хочет, придется в конце концов столкнуться с Цезарем. Пусть потом кто-либо попробует сказать, что Цезарь не был спровоцирован!
Человеку, которому уже сорок два года, трудно ждать более удобного случая. Когда-нибудь он должен
Весть о приезде проконсула дошла на другой берег Родана, и вскоре оттуда явились послы. Они попросили у Цезаря аудиенции. Проконсул вступил в эти комичные переговоры с таким лицом, словно впервые слышит о замысле эмиграции. Послы вежливо объяснили, что хотят всего лишь пройти вдоль берега реки и не причинят никакого ущерба. Что это они вздумали? – спрашивал Цезарь. – Идти через Римскую Провинцию? Зачем? Через Провинцию обычно идут в Рим, а ежели кому-то хочется просто прогуляться по Галлии, места там хватит, и незачем залезать к соседу. А куда, собственно, они хотят добраться через Провинцию?
Послы сказали, что в область сантонов, на атлантическом побережье. Там они поселятся. А, это любопытно. Но почему же им не пойти как-нибудь попроще? Они в ответ, что, к сожалению, мол, вынуждены, другой дороги нет. И пошли описывать условия местности между Юрой и Роданом: ущелье, с трудом протиснешься, нависающие скалы заграждают проход, как же провести там огромный обоз! Ладно, – перебил Цезарь. – Незачем долго объяснять. Он понимает. Но ему нужно время на размышление. Если хотят, пусть придут за ответом в апрельские Иды.
Он вовсе не собирался дать согласие на транзит. Но вербовка солдат была еще не закончена. Вздумай гельветы проложить себе дорогу силой, это могло бы им удастся, хоть мост и уничтожен. Ведь на Родане было много легкопроходимых бродов. На таком широком фронте один легион не мог обеспечить оборону. Надо было выиграть время, подавая послам некоторую надежду, и еще до возобновления переговоров укрепиться над рекой, после чего переговоры сорвать. В несколько дней легионеры и новобранцы, которых все больше прибывало из Провинции, соорудили вал и выкопали ров там, где берег был пологий и гельветы могли бы пройти вброд. Разместив небольшие отряды в умело выбранных местах этого длинного укрепления, Цезарь ждал возвращения послов. Когда они явились снова, он заговорил с ними другим тоном: нет такого обычая и не было прецедента в истории Римского государства, чтобы кому-то позволяли переход через Провинцию. Не будет сделано исключение и для врагов, которые не далее как пятьдесят лет назад убили консула Луция Кассия, а римлян, взятых в плен после проигранного сражения, провели «под ярмом». Вот и все. На силу, буде они захотят к ней прибегнуть, он также ответит силой.
Что теперь произойдет, догадаться было невозможно. Послы ушли ошеломленные. Ночью на Родане показались кое-где плоты. Нашлись и отважные пловцы. Видимо, им там приспичило, раз пытаются пробраться даже поодиночке. Легионеры всех отогнали стрелами, часть утонула. Эти экскурсии довольно быстро прекратились. Охрана перестала докладывать об инцидентах. Зато лазутчики донесли нечто поинтересней: ведутся переговоры с сскванами о разрешении пройти через их землю той, неудобной, дорогой. Стало быть, они не намерены вторгаться в Провинцию. Цезарь начал подсчитывать. Сперва будут разговоры с секванами о транзите, затем переброска многих тысяч людей через узкое ущелье: так, на это потребуется время. Можно успеть. Он передал команду над линией фортификаций заместителю и направился в северную Италию (называвшуюся тогда Галлией Цизальпинской), чтобы и там произвести набор уже под личным своим наблюдением. Два легиона он завербовал, три вызвал из зимних квартир в Аквилее. Итак, имея уже не один, а пять легионов, он форсированным маршем вернулся на берег Родана столь же быстро, как уезжал оттуда. Однако теперь он направился в другое место, не под Генаву. Он решил пересечь границу чуть дальше на юго-запад, в среднем течении реки, быстро войти в землю секванов и без лишнего шума, описав по ней полукруг, догнать ничего не подозревавших гельветов. Они ведь могли за это время уже продвинуться в глубь Галлии.
Лазутчики донесли, что именно так и произошло. Пока Цезарь отсутствовал, Дивикон тоже не сидел сложа руки. Три четверти войска он успел переправить не только в область секванов, но даже через реку Арар, в землю эдуев. Оставшаяся часть как раз начинала переправу. Цезарь, никем не замеченный, стал лагерем поблизости. Жечь костры он запретил.
В «третью стражу» – как тогда говорили, – где-то между двенадцатью и двумя ночи, он ринулся на гельветов только с тремя легионами и устроил им кровавую баню в реке Арар. Не готовые к бою, обремененные грузом, они вообще не могли защищаться. Лишь небольшая часть спаслась из этого побоища и укрылась в ближних лесах.
Дерева было вдоволь, и на рассвете проконсул приказал строить мост через Арар.
Но это всего лишь изложенные в «Записках» голые факты, правдивые, либо правдоподобные. Автор «Записок» не хотел удовлетвориться этим. Ему требовался некий вымысел, необходимый для каждого, кто готовит себя в боги. Поэтому он с самого начала позаботился о том, чтобы факты были достаточно выигрышными, причем во всех отношениях. Уже тогда, весной 58 года, при вступлении в Галлию, он столкнулся с принципиальной трудностью: как оправдать избиение? Ведь штука в том, что в подобных обстоятельствах нельзя избежать резни, так как это не только средство для захвата добычи, но иногда дело само по себе полезное. Могущество человека возрастает пропорционально количеству совершенных им убийств. Потопы и ады были изобретены не зря, они служат государственным интересам бога. Но в обосновании акций такого рода не должно быть и тени утилитаризма. Никакой бог не заявит: я устроил ад, потому что он для меня выгоден.
Правда, в дохристианские времена покорение народов не нуждалось в особых оправданиях. Во всяком случае, никому не приходилось обосновывать его пресловутыми интересами покоряемого. Достаточно было «доблести», которая в латинском языке синоним «добродетели». В дальнейшем войны христиан с
