– У меня обратный билет с объявленной датой через четыре дня, но из-за вашей проклятой компании я должна улететь как можно скорее!
– Вы улетите, синьора! – пообещал лощеный.
– Моя покойная собака была породистой! Вы понимаете?
Глава агентства понял:
– Покойница была породистой! Все ясно!
– У нее было шесть золотых медалей!
– Шесть! – восхитился лощеный. – Как это много – шесть! И она умерла? – Глава агентства был само сострадание.
– А вы подменили ее на какого-то безродного лохматого кобеля! – Лучана с открытой ненавистью вперилась в седого господина. А у того сострадание сменилось неподдельным изумлением:
– Я подменил?
– Вы! Вы! – не унималась синьора Фарини. – Вы засунули ее в клетку! Вы заранее знали, что я не выброшу живую собаку! Что мне с ней делать?
– Я об этом подумаю! – Глава агентства держался молодцом. Он позволил себе нагнуться и поцеловать руку клиентки, хотя думал при этом о ней… нехорошо думал. Синьора, в свою очередь, позволила ему поцеловать руку, хотя думала при этом о нем… нехорошо думала.
Оба приветливо улыбались друг другу, все-таки отличное западное воспитание.
– Вы будете смеяться, синьора Фарини, – сладко пропел глава агентства, получив информацию от клерка, – но я не смогу выполнить ваше заветное желание. Все билеты проданы, и буквально нет ни одного свободного места! Увы…
Лучана так энергично вскочила с места, что глава агентства отодвинулся от нее подальше.
– Встретимся в суде! Я вам не прощу мою собаку! – И шагнула к выходу.
Стоило ей исчезнуть, как лицо главы агентства стало жестким, и он сказал клерку:
– Какую только чушь не придумывают клиенты, чтобы поменять билет! Собака дохлая, но зато с шестью золотыми медалями!
– Кошмар! – поддержал клерк.
На улице Лучана ловко забралась в автомобиль:
– Значит, так! У этих идиотов билетов нет, а самолет уйдет полупустой! Это у них всегда!
Гриша молчал. Честно говоря, ему уже надоела нервная пассажирка.
– Найдите мне квартиру ровно на четыре дня!
– Что? – переспросил Гриша.
– Вы такой же тупой, как те, в агентстве. Почему вы там не служите? Мне нужна квартира на четыре дня, и обязательно с садом, чтоб было где выгуливать собаку!
Гриша внимательно поглядел на Лучану. Все-таки она платит, почему бы на ней хорошенько не подработать.
– Найти трудно! – сказал Гриша. – Но я решу эту проблему! Сколько будете платить? Долларов сто в сутки, пойдет?
– Нашли дуру! – отрезала Лучана.
Гриша стоял на своем:
– Итого четыреста за четыре дня!
– За эти деньги найдите четыре дуры! Сто двадцать за все четыре дня!
– Это если без сада, – не сдавался Гриша, – а с садом и с огородом – сто пятьдесят и пятьдесят аванса! Есть у меня на примете одна милая квартирка.
– Я никогда не плачу вперед, – Лучана полезла за деньгами, – только чтобы от вас отвязаться, я нарушаю мои жизненные принципы!
– Подумаешь, я их нарушаю каждый день! – Гриша взял зеленую бумажку и спрятал в карман. – Grazie mille.
– Вы всеми языками владеете? – насмешливо спросила Лучана.
– Я по самую крышку напичкан ненужными знаниями! – Гриша тронул автомобиль с места. – Едем!
С оживленных магистралей свернули на скромную московскую улочку с низкорослыми особнячками, похожими и непохожими друг на друга, как дальние родственники. Эти особнячки чудом уцелели во время сталинского погрома старой русской архитектуры. Въехали во двор. Часть его была вымощена булыжником, распихивая который буйно росла трава. К самому дому склонились старые липы.
Гриша остановил машину. Выбрались из нее.
– Это один из древнейших районов Москвы, – начал Гриша. – Вон там, – он показал на голубоватый купол, – обсерватория. А это мой дом, а это сад…
– Мне нравится! – неожиданно объявила Лучана. Ей на самом деле понравились тишина, и старые деревья, и старый дом, обшитый деревом.
Гриша продолжал разглагольствовать:
– В этом саду в одна тысяча восемьсот двенадцатом году разгуливал Наполеон, а под этим деревом… – Гриша задумался.
– Что он делал под этим деревом? – с нарочитой серьезностью спросила Лучана.
– Практически все!
Тем временем пес, следуя, очевидно, примеру Наполеона, тоже стал заниматься делами – поднял ногу, само собой разумеется, на колесо Гришиного автомобиля.
– Что ты за тип! – взмолился Гриша. – Дались тебе мои колеса, вон же дерево есть!
– Три дерева! – поправила Лучана и вдруг вскрикнула: – Смотрите, курица!
Пестрая курица важно разгуливала по двору.
– Вы так взволнованы. Наверно, вы первый раз в жизни видите живую курицу! – пошутил Гриша.
– Первый, вы угадали! – весело поддержала Лучана и улыбнулась.
Улыбка у нее была, как говорили мужчины, убойная, и Гриша искренне воскликнул:
– Пожалуйста, улыбайтесь! Вам так идет улыбаться. Сейчас вы похожи на прекрасную и красивую артистку Ирину Селезневу!
– Никогда такую не видела!
– Вы не смотрели фильм «Московские каникулы»? – ахнул Гриша.
– Представьте себе, нет. У нас не показывают русские фильмы!
– Мне вас жаль! – Гриша направился ко входу.
Лучана последовала за ним, собака не отставала. Обретя хозяев, она вовсе не хотела их терять.
– А у вас в Риме большая квартира? – Гриша нес чемодан. – Тяжелый этот чемоданчик.
– В Риме у меня дом. Вам тяжело, вы хлиплый, отдайте мне, я сама донесу!
– Как-нибудь справлюсь! Сколько этажей в вашем римском доме?
– Два.
– Какое совпадение. У меня тоже два. – Гриша попридержал парадную дверь. – Прошу!
Правда, парадной эту дверь можно было назвать лишь при большом воображении. Ее давно уже перекосило и облупило. А свежая краска прикасалась к ней, должно быть, еще до Великой Октябрьской революции, которую сейчас называют не революцией, а переворотом.
Поднимались по щербатым ступеням.
– На этих ступеньках можно запросто ноги переломать! – сказала Лучана, она едва не свалилась, но Гриша успел ее подхватить.
– Этой лестнице двести лет! – сказал Гриша. – На ней действительно ломали ноги лучшие люди России. Но ведь вы, иностранцы, обожаете старину!
– Но только ту, – уточнила Лучана, – где ноги остаются целыми!
– Я буду молиться за ваши ноги! – пообещал Гриша.
На втором этаже Гриша ввел Лучану в квартиру. И, не давая ей времени разглядеть коридор, сразу же отворил дверь комнаты:
– Вот ваши апартаменты, синьора! Все, как вы просили!
– Эту жалкую комнатушку, это убожество вы называете апартаментами? – привычно возмутилась Лучана.
