Хлависа чуть опустила покрывало, открывая лицо. Они с Зонарой были совершенно разными, но обе чрезвычайно хороши собой. К счастью, Конану не нужно было выбирать между ними. Он мог владеть обеими, и обе были не против.
– Я знаю, что ты забрал уздечку, – сказала Хлависа, обращаясь к Конану.
– Прости. Мною двигало любопытство. Я с удовольствием верну ее тебе.
– Не нужно. – Хлависа остановила его движением руки. – Это соответствовало моему намерению. Я знала, что ты справишься. Я только ошиблась в расчетах. То ли луна стала прибавлять себе округлостей быстрее, то ли в моем жизненном цикле что-то переменилось, но я превратилась раньше, чем рассчитывала.
– А на что ты рассчитывала? – полюбопытствовал Конан.
– На то, что ты мне поможешь. Видишь ли, Конан, женщины бывают очень раздражительны.
– Да уж! – с сердцем молвил киммериец.
– Но я – это исключение из правил. Я не просто раздражительна – я зверь!
– Я видел тебя. Ты проглотила бедного слугу, словно конфету.
– Мне так жаль! – глаза Хлависы наполнились слезами. – Он был преданным человеком. Он знал, что ему угрожает опасность, и все же согласился постеречь мой покой. Все бы обошлось, если бы я успела рассказать тебе о своих превращениях.
– Я должен был что-то сделать для тебя?
– Набросить эту уздечку на морду дракона. Больше ничего не требуется. Это обуздает зверя во мне навсегда.
– Но ведь это опасное дело, не так ли? – промурлыкала Зонара. – Приближаться к разъяренному дракону и надевать на него уздечку?
– Верно, – Хлависа обернулась к акробатке и кивнула. – Поэтому я искала мужчину сильного, смелого и лишенного предрассудков.
– Кстати, о предрассудках, – еще более мягко продолжала Зонара, – он ведь мог убить тебя. У Конана нет предрассудков, поверь мне. Если женщина угрожает его жизни, он в состоянии убить и женщину.
– - Это не вполне так, – слабенько возразил Конан, но Зонара его не слушала.
– Он, конечно, милый, но если его разозлить…
– Именно это ты сейчас и делаешь, Зонара! – не выдержал Конан. Затем он снова заговорил с Хлависой: – Мой друг, мудрец из Кхитая, говорит, что лишаться двойственной природы – значит, обеднять себя.
– Не исключено, что он прав. Но я хочу выйти замуж…
– Надеюсь, не за Конана? – снова вмешалась Зонара. – Потому что он никогда не женится.
– - Женюсь, когда найду мою королеву, – сердито огрызнулся Конан.
– Ладно, ладно. Ты же у нас король, а я и забыла. – И Зонара принялась разглядывать ногти у себя на руках.
– Я хочу выйти замуж за одного вендийского вельможу, – тихо продолжала Хлависа. – Он не слишком богат, но молод, красив и безумно любит меня.
– Ужас, – демонстративно громким шепотом отреагировала Зонара.
Хлависа сделала вид, что не слышит.
– Мы прожили бы вместе долгую, тихую жизнь. У меня прекрасные сады – Конан, ты их видел. Я собрала богатейшую коллекцию произведений искусства. Как всякий дракон, я обожаю владеть сокровищами. Я хочу жить в любви, среди прекрасных вещей…
– Понятно, понятно. Превращения в дракона никак не входит в число тихих семейных радостей, – перебил Конан. – Хорошо. Я сделаю для тебя то, о чем ты просишь. Только скажи – как.
– Через три недели я снова превращусь в дракона. Ты должен находиться поблизости. Когда это случится – набросишь уздечку. Можешь приковать мои руки и ноги к стенам. В подземелье довольно крепкие стены, они могут выдержать.
– Да ладно, – хмыкнул Конан. – Не надо ничего приковывать. Едем. Нам еще предстоит добраться до твоего дома, а путь, как мне представляется, неблизкий.
– А как же я? – возмутилась Зонара. – Вы двое так и бросите меня здесь одну?
– С тобой твоя жизнь, ты не забыла? – обернулся к ней Конан. – Вас по крайней мере двое.
– Неблагодарная свинья! – сказала Зонара. Конан обернулся и запустил в нее рубином, украденным в доме Хлависы.
– Забери и не плачь, – крикнул он. – Я люблю тебя! Увидимся через пару лет, если твоя жизнь не передумает и не сбежит к кому-нибудь другому, более сговорчивому.
Зонара схватила камень и поднесла его к глазам. Солнечный свет проник сквозь прозрачные грани, и залил весь мир для Зонары густым и терпким красным вином.
– Изумительно, – прошептала она. – Кое в чем Конан не уступает даже дракону.
* * *
– Мне жаль дракона, – грустно молвил Тьянь-По, когда спустя месяц Конан опять объявился в Лакшми. – Это такое красивое животное! А в сочетании с женской нежностью…
– Знаешь, друг, – перебил его Конан, – она была довольно жуткой. По крайней мере, с виду.
– Но ведь она не слопала тебя! – возразил Тьянь-По. – Подумать только, отказаться от полетов, от второй натуры, от плоти, подобной плоти небожителей! – Он скорбно покачал головой. – Уму непостижимо.
– Она сделала это ради любви, – назидательно произнес Конан, подражая тону здешних учителей.
– Все равно! – не уставал сокрушаться Тьянь-По. – А я, бедный кхитайский каллиграф, так мечтал увидеть летящего дракона! Я нарисовал бы его тушью на рисовой бумаге и создал иероглиф, который рассказал бы всю эту историю единым значком.
Конан сунул руку под плащ и вытащил флягу, полную вина. В монастыре было настрого запрещено употреблять горячительные напитки. Нет, никогда в жизни Конан-киммериец не поймет этих вендийцев и кхитайцев. Удивительные люди! Просто поразительные!
