Потерянные Души

Зиллах слабо взмахнул рукой.

– У тебя в сумке. На верхней полке, в шкафу. Три бутылки.

Потом он согнулся пополам, закашлялся, и его вырвало густой кровью. Она потекла у него по подбородку и пролилась на пол. Когда он выпрямился, его лицо было таким же спокойным и безмятежным, как всегда.

– Выпей, Крисси. – Его голос звучал почти беззаботно.

Сможет ли он и дальше жить так, когда Зиллах постоянно ему угрожает – когда впереди постоянно маячит призрак одиночества? Кристиан обдумал возможные альтернативы. Если они бросят его и уедут, то с ними уедет и Никто. У него защемило сердце при одной только мысли о том, что он больше уже никогда не увидит этого хрупкого мальчика. И у него не останется ничего, кроме быстротечной любви с детьми, кровь которых он будет пить.

Кристиан не знал, сможет ли он выдерживать постоянные угрозы Зиллаха. Но он знал, что он больше не сможет оставаться один. Медленно – словно во сне, когда ты отчаянно хочешь проснуться, – он повернулся к шкафу.

– Не заставляй меня это делать, – сказал он, сжимая в руке бутылку. Он говорил очень спокойно, но все равно это была мольба, рожденная отчаянием.

Зиллах только смотрел на него, его глаза по-прежнему горели зеленым огнем. Его дыхание вырывалось со свистом сквозь сжатые зубы – натужное, болезненное.

– Пей, Крисси, – сказал он.

Первый глоток был обжигающей зеленью боли.

А потом Зиллах заставил его выпить еще.

И еще.

33

На подходе к магазину Аркадия Стив уже несся на всех парах. Дух едва за ним поспевал. Они оба взмокли, и капельки пота у них на лицах холодно поблескивали в свете уличных фонарей. На бегу Дух слизывал соль с мокрых губ. Пот в волосах у Стива сверкал словно россыпь крошечных бриллиантов.

– Быстрее, – выдохнул Стив, когда они свернули в переулок, где был магазин. – Ключи у тебя.

Дух не сразу попал ключом в замок. Он чувствовал, что Стив готов вырвать у него ключи. Наконец дверь открылась. Внутри было холодно. И кроме запаха трав, свечей и ароматических курений, чувствовался новый запах – чего-то сухого, готового рассыпаться в пыль. Запах мумий, – подумал Дух. – Именно так они и должны пахнуть. Дух в жизни не видел мумий, но его бабушка как-то была в музее и видела. Они лежат под стеклом, – рассказывала она, – в таких герметичных стеклянных ящиках. Так что их запаха было не слышно, но я знала, как они пахнут. Как специи, которые слишком долго лежали в банке. Как тряпки, которые сохли на солнце тысячу лет.

Черный и розовый воск догоревших свечей разлился и застыл на бархатном покрывале на алтаре. Стив поднялся по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. На верхней площадке валялась груда каких-то тряпок, и он оттолкнул их ногой. Дух поднялся следом за ним. И там, наверху, его охватило нехорошее чувство – ощущение неподвижности и тишины, как будто там не осталось ничего живого. Ему не хотелось идти наверх, но он знал, что так нужно.

На верхней площадке он слегка подтолкнул ногой странную кучу тряпок. Тряпки перевернулись и… мертвый остановившийся взгляд, сухие губы растянуты над зубами, похожими на обломки слоновой кости. Тонкая струйка полузасохшей крови сочилась из развороченной правой глазницы. Должно быть, Аркадий, собрав последние силы, достал из кармана нож и воткнул его себе в глаз. Дух видел этот нож в комнате у Аркадия – длинный и тонкий кинжал с десятидюймовым клиновидным лезвием и рукоятью, украшенной камнями. Аркадий по-прежнему сжимал в руках рукоять ножа. Драгоценные камни поблескивали между пальцами, похожими на сухие лучинки.

В грудной клетке Аркадия зияла дыра – в том самом месте, где Стив пнул его носком ботинка. Сухие внутренности были похожи на пустые винные мехи, уже припорошенные тонким слоем пыли. Как же близнецы должны были любить Аркадия, – подумал Дух, – сколько диких безумных ночей провели они вместе, чтобы сегодня они смогли выпить его до последней капли. И как это иссохшее тело нашло в себе силы воткнуть нож себе в глаз, чтобы разом покончить с мучениями?

Это было невозможно, и тем не менее – вот он, кинжал. Дух осторожно разогнул сухие ломкие пальцы на рукояти, вытащил лезвие из глазницы Аркадия и попытался прикрыть ссохшееся крошечное тельце белым плащом, так чтобы смотрелось более или менее прилично. Потом – очень бережно и осторожно – он попробовал закрыть ему глаза, но сухие веки отслоились у него под пальцами.

Потом Дух пошел в комнату.

Вернее, заставил себя пойти.

Свет был тусклым и мертвым, как свет неоновых вывесок, хотя это был свет луны, что сияла в окне. Стив сидел на краю кровати. Рядом лежала какая-то бесформенная груда окровавленных простыней. Лицо у Стива было абсолютно белым. Все руки в крови. Он провел ладонью по волосам, упавшим на лицо, и на лице осталась алая полоса.

– Она мертва, – сказал он.

– Ты уверен?

Стив рассмеялся – глухо, безнадежно. Дух в жизни не слышал такого страшного смеха.

– Да. Я уверен. Иди сам посмотри.

Дух шагнул ближе к кровати, и Стив откинул верхнюю простыню.

Энн лежала на боку, в такой болезненно скособоченной позе, что на это действительно было больно смотреть. Шея вывернута назад. Лицо – сплошная гримаса боли. В уголках рта коричневой коркой запеклась