едва ли отражающее половину из того, что оно видело. Напротив него – высокий шкаф с книгами. Он занимал всю стену. Рядом стояла лестница для того, чтобы можно было достать нужную книгу, если она стоит высоко.
Возле входа было уютное кресло с огромными подлокотниками. На нем валялся пушистым полосатым котом мохеровый плед. Рядом вытянулась в струнку лампа-бра. Возле южной стены стояло старое пианино. На нем – по старой традиции – канделябр с семью восковыми свечами. Когда-то давно их уже зажигали, но не все: оплавленными были только три левые.
Тэсс на цыпочках – наверное, чтобы не спугнуть особого настроения этой комнаты, – подошла к пианино поближе. Откинула черную крышку, провела тонкими пальцами по клавишам. Потом обернулась и взглянула на Грегори. Он улыбнулся и сделал театральный жест, означающий «приступайте». Тэсс взмахнула волосами и поставила руки на клавиши. Инструмент издал первые звуки. Они были высокими и грустными. Тэсс задумчиво брала аккорды: это было не какое-то конкретное произведение, а коллаж – из разных творений взято по чуть-чуть, перемешано, сдобрено авторским видением и переживаниями…
Грегори зажег свечи – одну за другой, слева направо. Комната залилась золотом. Он опустил свои пальцы на клавиши и, уловив настроение Тэсс, вступил с ней в музыкальный диалог. Некоторое время перебрасывались цитатами известных авторов. Потом играли свое – открывали душу друг другу. Потом случайно его рука коснулась ладони Тэсс. Она вздрогнула. Глядя в глаза своей избраннице, он медленно опустился на колено. Поднес ее руку к своим губам и поцеловал. Лицо Тэсс озарила улыбка, открытая, лучезарная. Так улыбаться умела только она, только Тереза Гринхилл. Покачав головой из стороны в сторону, что было признаком того, что она решительно с чем-то не согласна, Тэсс опустилась на ковер рядом с Грегори.
– Мы с тобой две равные половинки одного целого, – прошептала она ему на ухо. Воздух вибрировал от ее дыхания, по коже Грегори побежали мурашки. – Согласен?
– Да. Конечно.
Поцелуи кружили голову. Слова срывались с губ и разбивались о горячую кожу. Тела отказывались повиноваться мозгу и бессознательно совершали движения танца страсти. Влюбленные были как в тумане. Существовали только Он и Она. Остальное не имело значения.
Трепетало пламя свечей, освещая просторную комнату с высоким потолком. Этот живой мягкий свет придавал глазам Тэсс особенное выражение. Грегори как завороженный смотрел в эту бездну нежности и искренней любви. Потом он дотрагивался своими горячими сухими губами до губ Тэсс, и оба взлетали в пропасть. Тэсс лежала на спине, зажмурив глаза и вытянувшись во весь рост, одновременно расслабленная и собранная. Кошка перед прыжком. Грегори целовал ее лицо, шею, плечи, руки, грудь, живот. И то место, до которого дотрагивались его губы, жгло огнем. Тэсс бросало в дрожь. По спине вдоль позвоночника пробежали соленые капельки пота.
Тэсс выгибалась навстречу сладостным прикосновениям. С ее губ срывались стоны, которые перешли в крик, когда между ними не осталось никаких препятствий. Движения, сначала плавные и нежные, перешли в танец огня. Влюбленные горели, отдавая друг другу все то, что копилось долгие годы, теряя контроль и не думая о завтрашнем дне. Ведь завтра будет только завтра.
Тэсс не знала, где она находится. Как сквозь сон она видела, как неистовствуют ее руки и губы. Она и не подозревала, что способна получать такое удовольствие от занятий любовью. Что ее тело будет отзываться на каждое движение Грегори. Что она сама будет не уставать ласкать его. Что они покроются испариной и будут так близко. Что она будет сходить с ума, вдыхая его запах. Что… О боже! Что наслаждение способно вознести ее на небеса и не отпускать… Долго, долго….
Тэсс вздрагивала от пережитых ощущений. Она лежала на спине, Грегори склонился над ней и смотрел в глаза, еще темные от страсти. Заглянул в самое сердце. Глубоко-глубоко. Потом прижал к себе, и они не заметили, как оба заснули.
Самым приятным в пробуждении было то, что сразу на память пришли события вчерашней ночи. Тэсс лукаво улыбнулась Грегори. Потом встала и прошлась по комнате. Шаги были очень легкими и пружинистыми. Она почти летала не только мысленно, но и физически! Грегори откровенно любовался ее грацией и гибкостью. А Тэсс подошла к зеркалу и попыталась руками привести волосы в порядок. Отчасти ей это удалось. Она вернулась к кровати и присела на край, обняв руками колонну, поддерживающую балдахин.
– С добрым утром!
– С добрым утром. Как спалось?
– Замечательно. Думаю, тебе тоже?
– Да. Несомненно.
– Иди сюда. Поцелуй меня, пожалуйста.
– Да. – Тэсс упала на кровать, прямо в руки Грегори.
И снова он долго целовал свое потерянное и вновь обретенное сокровище. Завтрак все откладывался и откладывался.
Но влюбленным не было никакого дела до того, что творилось вокруг.
Потом, к вечеру, они все-таки дошли до кухни. На следующий день Тэсс проведала лошадей. Погуляла по окрестностям. Поболтала с Мэри.
Она была счастлива.
9
Джон безрезультатно пытался дозвониться до Тэсс вот уже третий день. Сотовый отключен. По номеру «Белой долины» на его звонки отвечала какая-то солидная леди и сообщала неизменно, что «мисс Тереза в данный момент не может подойти к телефону». Опять этот кошмар, опять у Тэсс депрессия…
Джон пытался больше работать, но мысли его все время возвращались к Тэсс: как она там? Плачет, наверное… Дуреха. Еле дождавшись выходных, Джон собрал вещи и поехал возвращать беглянку.
В общем, всю дорогу до «Белой долины» Джон был занят изобретением планов по развлечению своей ненормальной невесты. Благо, дорога была длинной, так что даже в условиях отсутствия цивилизации (театров, кино, баров, дискотек) вблизи «Белой долины» Джон сумел придумать целую программу. Иногда, правда, ему надоедало заниматься такими интеллектуальными извращениями и он просто досадовал и грозился про себя запереть Тэсс в клинику. Нервишки поправить.
Выехал Джон очень рано утром, так что после обеда уже подъехал к старому дому. Позвонил. Тишина. Потом дверь распахнулась и – о чудо! – Джон увидел Тэсс. Она была прекрасна, как никогда. Живой блеск в глазах, румянец на посвежевшем лице, необыкновенная томная грация во всех движениях.
– Ты? – выдохнула она.
Джон был крайне изумлен, заметив, что она неприятно поражена его появлением: глаза широко распахнулись, лицо слегка побледнело. Если бы Джон был внимательнее, он заметил бы, как задрожали и нервно сцепились тонкие пальцы.
– Привет, малышка! Ты как? Неужели не рада меня видеть?
Тэсс сделала над собой усилие (все же это страшно – причинить боль человеку) и покачала головой.
