— Да, конечно. Ужасное. Вот почему я и беспокою тебя дома.
— Я сделаю все, что возможно. Можешь на меня рассчитывать.
Она попросила порекомендовать адвоката.
— Специалиста по уголовным делам?
Она поспешила уверить его, что всего лишь проявляет осторожность, что визит в полицейский участок — она даже не может назвать это допросом — просто рутинная формальность. Но тем не менее даже в этом случае ей может понадобиться адвокат.
Гендиректор с готовностью согласился и пообещал связаться с нужными людьми.
— Прошу прощения! Застрял в пробке!
Запыхавшийся Билл Алегзандер ворвался в полицейский участок, рассыпаясь в извинениях за десятиминутное опоздание.
Бритт рассчитывала увидеть представительного, авторитетного и харизматичного человека, а потому с трудом скрыла разочарование при виде худощавого, скромного и несколько измотанного молодого мужчины. Алегзандер едва успел протянуть ей свою визитную карточку, как к ним подошли два детектива.
Внешность Кларка и Джавьера резко контрастировала с внешним видом ее адвоката, — они без труда могли бы претендовать на первые роли крутых копов в полицейском телесериале.
Накануне, когда эти двое прибыли в таунхаус Джея и поняли, что разговаривают с
В то утро детективы извинялись за то, что приходится ее задерживать и задавать вопросы после такого травмирующего испытания, но, к сожалению, им нужно было знать точную картину произошедшего. Она отвечала на их вопросы так подробно, как только могла, и, казалось, они вполне удовлетворились ее рассказом.
Однако сегодня утром смысл их вопросов несколько изменился, а в тоне почувствовались нотки раздражения и нетерпения. Телевизионная слава Бритт больше не ослепляла детективов.
Бритт старалась помочь им, зная, что нежелание сотрудничать со следствием обычно воспринимается как признак виновности, по крайней мере, отчасти. Но она виновна лишь в том, что спала с мужчиной, который случайно умер во сне после их близости. Да уж! Хорошая пища для грубых шуток насчет их сексуальной доблести.
Если детективов интересовали подробности секса, то им не повезло. Бритт абсолютно ничего не помнила. Ее память хранила воспоминания лишь о моменте пробуждения в постели Джея. Даже за час напряженного диалога ей, кажется, не удалось убедить в этом детективов.
Пару минут назад они предложили сделать перерыв и оставили ее наедине с адвокатом. Это позволило ей не только получше познакомиться с ним, но, что более важно, узнать его мнение о происходящем.
— Ведь они мне не верят? — повторила она, поскольку он пробурчал что-то невнятное, когда она задала этот вопрос в первый раз. Адвокат натянуто улыбнулся.
— У меня вовсе не создалось такое впечатление, мисс Шелли. — Подобным тоном успокаивают встревоженную кошку. — Когда кто-то умирает при необычных обстоятельствах, они должны все выяснить досконально.
— У Джея Берджесса был рак. Последняя стадия.
— Да, но…
— Он много выпил. Вероятно, алкоголь несовместим с теми сильнодействующими препаратами, которые он принимал.
— Несомненно.
— Люди слишком часто смешивают лекарства с алкоголем, и это их убивает.
— Я уверен, вы правы.
— Тогда объясните, почему меня так интенсивно допрашивают?
— Отчасти, это вполне понятная реакция на смерть одного из своих. Джей Берджесс был незаурядным полицейским, героем для всех, кто работал в управлении и даже за его пределами. Разумеется, его коллеги хотят знать во всех подробностях, что происходило с ним незадолго до смерти.
Бритт не раз делала репортажи с похорон погибших полицейских, и ее всегда поражало братство стражей порядка, сплачивающихся после смерти одного из своих.
Она потерла лоб и устало вздохнула:
— Наверное, вы правы. Но мне нечего сказать. Я не знаю! Я говорила им, что не могу вспомнить. Думаю, они мне не верят, но клянусь, это правда.
— Придерживайтесь этой линии, — сказал адвокат, как будто одобряя ее пылкую речь. — А лучше вообще ничего не говорите.
Бритт бросила на него презрительный взгляд и заметалась по крохотной комнате, предназначенной для допросов.
— Все, адвокаты особенно, говорят, что лучше молчать. Но, как репортер, я знаю, что те, кто отказывается говорить, выглядят так, будто что-то скрывают.
— Тогда не отклоняйтесь от вашей истории.
Бритт обернулась, возмущенная тем, что он назвал ее отчет о смерти Джея «историей», но как раз в этот момент вернулись детективы.
— Вы не хотите посетить туалетную комнату, мисс Шелли? — спросил Кларк.
— Спасибо, нет.
— Принести вам что-нибудь выпить?
— Спасибо, не надо.
Они как будто были скроены по разным лекалам: высокий и тощий Кларк, с редеющими рыжеватыми волосами, и приземистый и плотный Джавьер, с черной и густой, как щетина, шевелюрой. Невозможно было представить двух более непохожих людей, но Бритт одинаково опасалась обоих. Она не доверяла вежливости Кларка, полагая, что таким образом он пытается замаскировать свою провинциальность. А рябые щеки Джавьера навевали ей мысли о его участии в потасовках с ножами, которые наверняка нередко заканчивались смертельным исходом. У Кларка глаза синие, а у Джавьера — такие темные, что невозможно различить зрачки, но обе пары глаз смотрели на нее внимательно и недоверчиво.
Покончив с любезностями, Джавьер подвел итоги.
— Перед нашим уходом вы сказали, что ваша память дала сбой после того, как вы выпили бокал вина в «Уилхаусе».
— Верно.
Все, что случилось после того бокала шардоне, воспринималось ею расплывчато и фрагментарно. До некоторого момента. Затем она не помнила совсем ничего. Как один безобидный бокал вина смог начисто лишить ее памяти? Это невозможно. Если только… если только…
— Наркотик сексуального насилия.
Она поняла, что произнесла это вслух, только когда заметила, что все трое мужчин уставились на нее. Она вновь вернулась к своим воспоминаниям, обдумала свои слова и поразилась вероятности, нет, уверенности в своей правоте.
— Должно быть, мне подмешали одно из веществ, объединенных в группу так называемых наркотиков сексуального насилия. — Оба детектива и адвокат не шевелились и по-прежнему таращились на нее так, будто она говорила на иностранном языке. — Я делала о них программу. Случай в Клемсоне спровоцировал озабоченность участившимся использованием их на вечеринках и в барах, где постоянно бывает молодежь. Эти наркотики вызывают кратковременную потерю памяти. Иногда воспоминание об определенном отрезке времени начисто стирается из мозга. Но это не имеет значения, потому что к тому времени, как действие наркотика прекращается, вред уже причинен.
