– И Эдварда можешь захватить с собой. – Бабло усмехнулась. – Если я правильно поняла, он ведь тоже будет на телевидении?
– А Эдди знает ваш адрес?
– Дорогуша, если он телохранитель моего мужа, то как ты думаешь, знает он наш адрес? – выдавила она сквозь зубы.
3
При виде камер и микрофонов у меня от страха даже в животе заурчало, когда нас рассадили за столом перед началом передачи.
Эдди Говард заехал за мной на машине и сказал, что со студией все уладил, оттуда за мной автомобиль не пришлют. Потом он поинтересовался, собрала ли я саквояж для уикэнда. Вместо ответа я спросила, что за ведьма такая миссис Ромейн, на что он посоветовал спросить об этом самого Ромейна.
Когда мы подъехали к телестудии, Эдди сказал, что дождется меня и после передачи отвезет к Ромейнам, а когда я попыталась возразить на это, будто сама распоряжаюсь собой и не обязана подчиняться, он только ласково улыбнулся. А затем спокойно заметил, что таково распоряжение миссис Ромейн и ее супруга, а поскольку мы сейчас оба работаем на одного босса и он нам платит, то какого черта спорить?
Сэм Барни сразу затолкнул меня в гримерную, где какая-то тетка в белом халате измазала меня всякой дрянью.
В общем, все происходящее было так ново, что мне не хватило времени пораскинуть мозгами. А от мандража я вся покрылась гусиной кожей и больше всего боялась, что камера покажет телезрителям именно эти пупырышки, и поэтому решила не наклоняться вперед, дабы не демонстрировать свое декольте.
На мне было восхитительное шифоновое платье, и как вы понимаете, сидело оно на моей фигуре великолепно. Когда-то руководитель драмкружка в школе говорил нам, что самое главное – суметь показать зрителю ровно столько, сколько возможно. Сейчас бы он назвал меня, наверняка, самой лучшей своей ученицей.
Словом, я сидела и дрожала перед телекамерами, прямо в глаза светили огромные лампы, грим потихоньку потек, а в животе заурчало еще громче.
– Нервничаете? – ободряюще улыбнулся Сэм Барни.
– Чуточку, – кивнула я. – Вы мне даже не сообщили, что говорить, а передача вот-вот начнется.
– Пусть это волнует вас меньше всего, – успокоил он. – В таком потрясающем платье вам, ей-богу, и говорить-то не нужно! Впрочем, я задам парочку вопросов, и вы отвечайте, что сочтете нужным, все очень просто.
– Надеюсь, что так и будет, – выдавила я растерянно. – А как насчет остальных? Вы нас даже не познакомили.
– Так интересней. Я никогда никого не представляю друг другу заранее, тогда все получается естественней.
В этот момент мужчина в наушниках стал выкрикивать какие-то команды, и не успела я опомниться, как Сэм сказал, глядя в камеру: «Добрый вечер, друзья!»
Я судорожно сглотнула, а он продолжал говорить с камерой, как со старой приятельницей.
– Сегодня, леди и джентльмены, у нас в гостях три прекрасных, и к тому же чрезвычайно интересных, дамы. С одной из них вы уже знакомы, а две другие – впервые в этой студии, и смею заверить, это – самые очаровательные из всех девушек, что бывали у нас в гостях. Не сомневаюсь, что когда вы увидите их через минуту, вы полностью согласитесь со мной. Ну, а теперь мне бы хотелось представить уже знакомую вам даму с твердыми представлениями обо всем на свете! Итак – мисс Пинчет Эбигейл! Хелло, Эбигейл!
Светловолосая женщина лет пятидесяти была облачена в зеленое атласное платье, которое, по-моему, продавалось в насмешку над модой. Мисс Эбигейл выглядела так, как и положено престарелой даме, кости и дряблый жир которой кажутся в атласе мускулами.
– Добрый вечер, мистер Барни, – произнесла она трубным голосом, от которого меня просто передернуло.
– Ну, а теперь познакомьтесь с одной из наших дебютанток, – ведущий вовсю улыбнулся. – Эта девушка представилась мне как Долорес! Ну что ж, Долорес, добро пожаловать на нашу передачу!
Мне, конечно, нелегко это признавать, но Долорес, действительно, была сногсшибательная! Типичная, жгучая латиноамериканка с темными блестящими глазами и великолепной фигурой.
Ее темно-синее креповое платье держалось на таких узеньких бретельках, а вырез уходил столь глубоко, что я все не могла сообразить, как ей удалось спрятать под ним лифчик. Если же ее груди торчали так без всякой поддержки, то она, видно, умудрилась обдурить закон всемирного тяготения! И я бы не удивилась, подтвердись мои догадки, – Барни ведь предупреждал, что на его передачах собираются исключительно одни придурки!
– Мне очень приятно принимать участие в вашей передаче, мистер Барни, – сказала Долорес низким, волнующим голосом.
– Надеюсь, не в последний раз! – радушно оскалился Сэм. – А теперь представлю последнюю гостью сегодняшнего вечера, но это не значит, что она менее восхитительна, чем остальные! – Мэйвис Зейдлитц, первый в нашем городе консультант по конфиденциальным делам! Она буквально на днях открыла свою контору.
– Добрый вечер, Сэм, – сказала я. – Мне смотреть на вас, или в камеру?
– Ха-ха-ха! – очень естественно заржал он. – Мисс Мэйвис, сразу видно, что вы впервые перед телекамерой! Смотрите куда угодно, милочка, это не имеет никакого значения. И скажите, пожалуйста, нашим зрителям, что все-таки значит – консультант по конфиденциальным вопросам?
– Мой офис находится на Сансет-стрит, часы приема с девяти до семнадцати, кроме субботы и воскресенья, – затараторила я. – Если у вас возникнут неразрешимые проблемы – я их решу, только
