обратно в ридикюль, она попыталась пошевелить пальцами ног. Ноги онемели, пальцев она, казалось, почти не чувствовала.
Очевидно, глупо так просидеть всю ночь, как курица на насесте. Если ее никто не забирает, она должна отправиться сама. Поднявшись, она окинула взглядом свой объемистый багаж. Рискнуть и оставить все на дороге? — размышляла она, покусывая нижнюю губу. Никто тут не появится, по крайней мере до утра. Ключи от баулов были в ридикюле. Багаж можно забрать утром.
Выпрямив спину, она вцепилась в ридикюль и двинулась по дороге, собрав всю свою решимость. В конце концов, сколько может быть до городка? Через какое-то время она будет спокойно отдыхать в своей комнате в Грантли.
Она зашагала по грязной дороге. Ледяные щупальца ночного воздуха тянулись к ней. Она вздрогнула и плотнее запахнула воротник. Где же скрывается этот загадочный город? Адский туман вился вокруг нее как стая призраков. Она видела пар от своего дыхания, но почти ничего больше. Собственно, она вполне могла сбиться с пути и двигаться в прямо противоположном направлении.
Пройдя не больше мили, Карина услышала звук. Он походил на стук лошадиных копыт. Да, подумала она, когда громкий стук начал отдаваться у нее в ушах, это определенно лошадь. И со страхом поняла, что лошадь движется галопом прямо на нее.
Карина попыталась рассмотреть что-либо в плотном тумане. Но все было тщетно; она не видела ничего. Она повернулась кругом, сердце колотилось о ребра. Определить, с какого направления приближается лошадь, не представлялось возможным. Парализованная страхом, она вглядывалась в туман. Звук, казалось, шел со всех сторон. Она уже не различала, что это: оглушительное биение крови в ушах или грохот приближающихся копыт.
Топот стал еще громче. Ее охватила настоящая паника. Нужно немедленно убраться с дороги. Но куда? В темноте было трудно распознать, где кончается дорога и начинается трава.
Повернувшись, она внезапно оказалась прямо перед огромным черным конем, поднявшимся на дыбы. Белки его диких глаз блестели, и бурное дыхание клубами вырывалось из ноздрей. Всадник боролся с конем, отчаянно пытаясь справиться с громадным животным.
Инстинктивно Карина выбросила руки вперед, чтобы защититься. И услышала вопль. Это был леденящий душу вопль. У нее заболело горло, и она поняла, что кричит сама. Затем она услышала, как всадник выкрикнул что-то непонятное. Внезапно оказалось, что она лежит на земле и едва в состоянии перевести дыхание.
Спрыгнув с седла, всадник приблизился к девушке.
— Дьявол! — выругался он. Склонившись над ней, он коснулся ее груди и удостоверился, что она дышит. — Вы ранены? — спросил он хриплым голосом.
Пытаясь понять, что с ней произошло, Карина открыла глаза и взглянула на человека, стоящего над ней. Он был так же черен, как его конь, и выглядел еще более зловеще. Она открыла было рот, но не смогла издать ни звука. Или вообще вздохнуть. В сущности, она еще не сообразила, что же случилось.
— Больно? — рявкнул он. — Сломано что-нибудь?
Карина тупо глядела на него.
Раздраженно бормоча ругательства себе под нос, он обследовал ее тело. Большие опытные руки ощупали, казалось, ее всю.
Бог ты мой, подумала она, внезапно смутившись, я же вся в его руках! Теперь этот наглец, похоже, знает ее тело лучше, чем она сама. Когда он коснулся правой руки, у нее вдруг прорезался голос и она вскрикнула.
Он убрал руки.
— Так, — сказал он холодно, — голос появился. Вы можете пошевелить рукой?
Карина попыталась, и боль возобновилась.
— Не думаю, — простонала она. — Ох! Болит ужасно.
— Проклятая дуреха! Что вы, черт побери, тут делали? Совершали самоубийство?
— Я... Нет, я... — Карина попыталась встать, но боль остановила ее. — О-ох! Вы думаете, она сломана? — жалобно проскулила она.
— Может быть. Если вы перестанете за нее держаться, я попытаюсь прощупать сломанные кости, — пробурчал он.
Несмотря на грубые манеры, прикосновение оказалось удивительно деликатным. Однако, когда он взялся за предплечье, она вскрикнула от боли.
— Простите, — прошептал он. — Рука, я думаю, не сломана, просто сильный ушиб. — Мгновение он колебался, задумчиво рассматривая ее. — Стоять можете? — спросил он резко.
— Думаю, да, — пробормотала она и попыталась сесть, но оказалась слабой, как новорожденный жеребенок.
Она не успела понять, что происходит, как он обнял ее и поднял с земли. Мужское объятие привело ее в состояние крайнего замешательства. Лицо оказалось прижатым к его шее. Карина вдохнула его сильный терпкий запах, и странная волна удовольствия прошла по ее телу. Факт, что крепкий запах мужчины, смешанный с запахом табака и бренди, так на нее подействовал, показался ей весьма тревожным. И, однако, он странно возбуждал ее. О Господи! Как неприлично! — подумала она, смутившись.
— Сэр, прошу вас, я... в этом нет необходимости... Думаю, я могу идти. Это только рука...
Но он игнорировал ее протест.
— Вам повезло, что моя лошадь не затоптала вас до смерти, — сказал он резко. Но его теплое дыхание ласкало ее висок. — Какого дьявола вы делаете в это время на дороге?
Карина рассердилась. Она не обязана объяснять свое положение этому наглецу. И вовсе не радовалась тому, что он несет ее на руках. Его большая рука, обхватившая ее как раз пониже груди, была более чем предосудительна, не говоря уж о том, что глубоко ее смущала. Она почувствовала, что краснеет, и прочистила горло.
— Я пыталась найти убежище, — прошипела она в ответ.
— Посреди дороги? — насмешливо парировал он.
Если это и есть образец поведения английского джентльмена, она, без сомнения, возненавидит эту страну.
— Я не была посреди дороги!
— Да ну? Тогда скажите, умоляю вас, почему у вас болит рука? — спросил он, глядя сверху вниз на свою маленькую, но мятежную ношу.
— Моя рука, — выдохнула она, пытаясь успокоить свою ярость, — болит из-за вас. Если бы вы так не мчались, ничего бы не случилось. Вы должны были смотреть, куда едете, и понять, что кто-то был у дороги.
— Вы были посередине дороги, — процедил он, а не на обочине.
Карина перевела дыхание.
— Сэр, — проговорила она спокойно. — Сейчас темнота и туман. Я заметила приближающуюся опасность и пыталась избежать ее.
— Пытались. И потерпели неудачу. Вид у вас довольно жалкий, если не сказать больше.
Да как он смеет ей дерзить? Ведь он сам виноват во всем!
— Я хотела бы напомнить вам, что это ваше чудовище сбило меня с ног, а не наоборот!
Он взглянул в ее раскрасневшееся лицо, глаза его сузились.
— Мадам, — сказал он сурово, — в данный момент вы, похоже, находитесь в весьма рискованном положении. — Окинув взглядом ее растрепанную одежду, он добавил: — Мне хотелось бы напомнить, кто именно и кому здесь помогает.
— Я не просила вашего зверя сбивать меня с ног, — горячо возразила она. — И, кстати, не имею желания находиться в ваших объятиях! Поставьте меня на землю. Немедленно!
— Ради Бога. — Он грубо поставил ее на ноги.
Она чувствовала себя совершенно несчастной. Рука ужасно болела, она измучилась и отчаянно замерзла. Урчал желудок, напоминая, что она ничего не ела с самого утра. И этот болван, вероятно, не прав. Рука скорей всего сломана. Может ли она так болеть? Его медицинские познания, очевидно, могут сравниться с его обаянием.
