— Верхом ездить умеете? — спросил он ворчливо.
— Разумеется, — резко ответила она.
Он покачал головой и протянул руки, чтобы помочь ей сесть в седло, но она отстранила его.
— Если вы будете столь любезны, что проводите меня до ближайшей гостиницы, я обещаю, вы не останетесь внакладе, — бросила она через плечо, тщетно пытаясь сесть на лошадь. — Две гинеи вознаградят вас за ваши труды.
Бог ты мой, лошадь оказалась просто гигантской. Не думая об этом, она попыталась забраться в седло. Жуткая боль пронзила руку. Она вскрикнула и беспомощно упала назад, в черную бездну.
— Черт побери! — шепотом выругался он.
И снова сильные опытные руки обняли ее и прижали к груди.
Он был в ярости! Он и так уже опаздывает домой. Проклятое совещание в Лондоне затянулось на Бог весть сколько и все без толку. Хуже того, его любовница, когда он нанес ей визит, странным образом отсутствовала — факт, который его несколько раздражал. Конечно, ему уже становится скучно с ней, но мысль, что она может разделять эту скуку и потому избегать его визитов, ему не нравилась. Одно дело, если он ее бросит. И совсем иное — если она прыгает в постель к другому за его спиной.
А теперь еще и это! Он взглянул на женщину, которую держал в объятиях. Жалкое маленькое создание, испугавшее его лошадь и осыпавшее его оскорблениями. Не худо было бы отвезти этот нахальный груз туда, где он его нашел, да там и оставить! Губы его кривились от раздражения. Смерть и преисподняя! Но он отчасти виноват, признался он сам себе. Ну ладно, он отвезет ее в «Элвайф» и с удовольствием от нее избавится.
К тому времени, как они достигли скромной гостиницы, его подопечная еще не пришла в себя. Он спешился и взял ее на руки. Тонкая рука обвила его шею, и она вздохнула, теснее прижимаясь к нему. Взглянув на женщину у себя на руках, он с удовольствием отметил, что перед ним прехорошенькая штучка. Личико сердечком, задорный вздернутый носик и полный чувственный рот. При других обстоятельствах он поддался бы искушению поцеловать эти розовые губки и, может быть, попробовать нектар, скрывающийся за ними. Но не сейчас. Он и так опаздывает.
Он вошел в трактир, и за ним с шумом захлопнулась дверь. Все глаза обратились на высокого, безукоризненно одетого джентльмена, держащего на руках женщину. Мертвое молчание наступило в полной дыма комнате, освещенной только горящим камином. Единственным звуком было потрескивание дров в очаге.
— Есть у вас комната? — спросил он трактирщика.
Раздался взрыв смеха, люди застучали пивными кружками по столам.
Он холодно оглядел присутствующих.
— Девушка нуждается в докторе, — прорычал он, вновь повернувшись к трактирщику. — И принесите нюхательную соль: она в обмороке.
Трактирщик сделал жене знак принести соль и поспешил вслед за джентльменом, который быстро поднимался по крутой деревянной лестнице.
— Милорд! — в отчаянии вскричал трактирщик. — У меня почтенное заведение. Я не потерплю, чтобы здесь соблазняли невинных девушек!
Джентльмен резко остановился и обратил пронизывающий взгляд на наглого маленького человечка.
— Почтенное? По каким стандартам? — спросил он ледяным тоном. — Уверен, что смогу себе позволить заплатить за ночь, — добавил он, бросая презрительный взгляд на убогую обстановку трактира.
Алчные глазки трактирщика оценили прекрасный костюм джентльмена. Серый длинный сюртук с бархатным воротником, начищенные дорогие сапоги, белый шелковый шейный платок и синий вышитый бархатный жилет изобличали в нем человека богатого и с положением.
— Да. Это вы можете, — подтвердил он, потирая заросший седой щетиной подбородок. — Прошу вас сюда, милорд.
— Принесите мне бренди. И лауданум, если он у вас есть, — бросил незнакомец, входя в маленькую, спартански обставленную комнату, которая в трактире сходила за спальню.
Комната была чистой, но это единственное, что можно было сказать в ее пользу. Матрас, если он не ошибался, был набит старой соломой. Деревянному стулу у закопченного камина недоставало ножки.
Опустив свою ношу на кровать, он расправил затекшее плечо. Затем зажег свечу на колченогом столике и поднес ее к кровати, чтобы разглядеть наконец дерзкую неблагодарную девчонку. В мягком свете он впервые смог рассмотреть ее как следует. Как он и подозревал, она была очень молодая и более чем хорошенькая. Она была красавица. Укол желания возник не просто так, подумал он, усмехнувшись про себя. Трудно было представить себе эти нежные полные губки, произносящие грубые слова. Он легко провел пальцем по бархатной щечке, отметив высокие скулы. Кожа по цвету напоминала глазурованный фарфор.
Красотка явно была не крестьянка. Он окинул взглядом ее одежду. Простого покроя, но из дорогой ткани. Его первая мысль о бродяжке, шатающейся по ночам, оказалась неверной. Глаза подтвердили то, что сказали руки при первом беглом обследовании ее тела. Она была превосходно сложена. Шляпка упала, открыв массу густых прекрасных темных волос, которые мягко обрамляли лицо.
Ему захотелось заглянуть ей в глаза. Они, должны быть, полны огня — при таком темпераменте. Да, подумал он хмыкнув, похоже, ему предстоял очень интересный вечер.
Трактирщица вошла в комнату, бормоча себе под нос:
— Ну и ну. Неслыханно... В это время ночи... — Она резко остановилась. — Милорд?
Он оторвал взгляд от соблазнительного зрелища.
— А, миссис Хатчинс, вижу, вы принесли нюхательную соль, бренди и лауданум. — Он приподнял голову своей подопечной и сунул флакон с солью ей под нос.
Карина пришла в себя моментально. Она отвернулась, пытаясь избежать резкого запаха. Убрав флакон, он взглянул на нее, подавляя улыбку. Она выглядела восхитительно. Растрепанная, сбитая с толку, но бесконечно более привлекательная, чем добрая половина всех светских красавиц.
— Вот, — сказал он, поднося ей стакан бренди с солидной дозой лауданума. — Выпейте это.
Слишком измученная, чтобы возражать, Карина сделала глоток, поперхнулась и бурно закашлялась. Янтарный напиток, казалось, прожег дыру в ее груди.
— Надо выпить все, — приказал он строго, вновь поднося стакан к ее губам.
Карина сделала гримасу, но ухитрилась проглотить противную жидкость. Откинувшись на подушку, она тупо смотрела на него.
— Что случилось? — выдавила она, морща лоб.
— Вы потеряли сознание, — сухо ответил он. Скрестив руки на груди, он ехидно приподнял бровь. — Вы, кажется, сказали, что умеете ездить верхом?
Не принимая шутливого тона, она холодно рассматривала его. Он нес ответственность за все случившееся. И ей было не до любезностей. По всей вероятности, он сломал ей руку.
— Я согласилась вознаградить вас за труды, — сказала она едко. — Хотя почему я должна платить вам за привилегию быть сбитой вашей лошадью, понятия не имею.
В изгибе его губ заиграла похоть. Ему, однако, повезло. Ведьмочка, настоящая ведьмочка. Он не мог припомнить, когда ему в последний раз представлялся подобный случай или хотя бы подобная сладкая перспектива. Очаровательные глазки просто сияли, приглашая к ухаживанию.
— Никаких затруднений, уверяю вас, — проговорил он вкрадчиво.
Без стеснения и не спеша он позволил себе окинуть ее оценивающим взглядом, намеренно задержавшись на высокой девичьей груди и перейдя к тонкой талии и округлым бедрам.
Опустив ресницы, она густо покраснела и быстро повернулась к миссис Хатчинс.
— Где я? — спросила она, оглядывая скудно обставленную комнату.
Рыхлая пожилая женщина приблизилась к кровати.
— Вы в гостинице «Элвайф», милочка, — спокойно проговорила миссис Хатчинс, желая ее приободрить.
