она, скорее всего, считала, что поступает правильно и не ожидала от него такой реакции.
— Было время, когда я была уверена, что буду всю жизнь ненавидеть Патрицию за то, что она сделала.
— А вышло так, что ты угощала ее чаем в своем офисе.
— Я просто поняла, что не хочу превратиться в одну из тех женщин, которые только и делают, что вспоминают старые обиды. Я не хочу обсуждать, правильно ли она поступила, и не хочу осуждать ее, но думаю, что Патриция должна была хранить тайну до конца.
— Я всегда думала точно так же. Патриция знала, что приемные родители Пола — прекрасные люди, что он получил великолепное образование и сделал удачную карьеру. Чего еще можно было желать?
Нина обняла мать.
— Мы с тобой никогда уже не узнаем, что вдруг привело Патрицию в офис моего отца, но я прочитала достаточное количество детективов и думаю, что ею двигал тот же инстинкт, который заставляет преступников возвращаться на место совершения преступления. Мама, я надеялась вызвать у тебя улыбку, — добавила она, видя, что лицо Фрэнсис осталось мрачным.
— Я думаю, что Патриция преследовала иную цель. К тому времени, когда она решила установить контакт с твоим отцом, признание его своим ребенком на старости лет хоть и было скандальным фактом, но уже не могло нанести болезненного удара по ее репутации.
— Мы никогда раньше не говорили об этом. — Нина поднялась и подошла к окну. Она остановилась возле стола из красного дерева, на котором стояли семейные фотографии в рамках и фарфоровые безделушки. Этот столик они купили в маленьком антикварном магазинчике в Дублине тем летом, когда Нине было шестнадцать лет. — Посмотри, как метет.
— Люблю, когда идет снег. Он скрывает всю грязь и делает окружающий мир красивым, — тихо сказала мать, подойдя к ней и легонько погладив Нину по шее. — То, что я тебе не сказала сразу… Патриция отдала отцу несколько писем.
— Что это за письма? — спросила Нина дрогнувшим голосом.
— Письма от Джералда и Эвы, написанные сразу после того, как они вернулись в Сан-Франциско. И письмо, написанное самой Патрицией, в котором она подтверждает, что Пол Своуп действительно ее родной сын, и сообщает все подробности этой истории. Патриция сказала твоему отцу, что это письмо может когда-нибудь пригодиться ему.
— Где эти письма? — спросила Нина. Ей начало казаться, что она спит и видит странный сон.
— Они лежат в металлической коробке, которую я храню в туалетном столе в своей спальне.
— Ты мне их покажешь завтра?
— Нина, ты… ты ведь не собираешься?
— Не знаю, мама. Честное слово, не знаю. Мне кажется, что я складываю головоломку из крошечных, случайно найденных частей, — выговорила Нина.
— Как ты думаешь, папа хотел бы, чтобы ты объявила себя наследницей Патриции?
— Мама, эмоции в таком вопросе могут только помешать. Это юридическая проблема, которая должна быть решена положенным законным путем. Кроме того, юристы могут в любой день обнаружить пропавшее завещание Патриции, — несмотря на свои слова, Нина почему-то не верила в то, что говорила. И она на самом деле не знала, что делать.
— От эмоций никуда не денешься, как бы ни хотелось забыть о них, — мягко сказала Фрэнсис.
Нина нежно обняла мать.
— Да, ты права, и мне будет очень нелегко принять решение.
— Скорее всего, Беннет Уортон начнет без конца звонить тебе и не отстанет до тех пор, пока ты не передумаешь.
— Я надеюсь, он понимает, что это самый легкий способ заставить меня придерживаться уже принятого решения, — ответила Нина и посмотрела матери прямо в глаза. — Или ты надеешься, что он все равно поступит таким образом?
— А что страшного произойдет, если ты по-прежнему будешь возражать против огласки? — Фрэнсис помолчала. — Во всяком случае, тогда никто не узнает, что Патриция была твоей бабушкой.
— Разве я должна стыдиться своего родства с нею?
— Нет, но и нет смысла его рекламировать.
— Все тайное рано или поздно становится явным, — заметила Нина и вновь устремила взгляд на падающий снег. Она чувствовала себя растерянной и подавленной. — Патриция посвятила в свою тайну Беннета Уортона, и вполне возможно, что она рассказала обо мне еще кому-нибудь. А вдруг какой-нибудь амбициозный писатель решит написать биографию Патриции Росситер? Мама, речь идет не о постыдных тайнах, а о фактах из ее жизни, которые до сих пор не были обнародованы.
Наступила долгая пауза. Наконец Фрэнсис заговорила:
— Хорошо, я отдам тебе эти письма. Единственное, чего я боюсь, что вся эта история может причинить тебе боль. Ты всегда была такой чувствительной и ранимой.
— Годы, проведенные в деловом мире, сделали меня весьма толстокожей, — усмехнулась Нина.
— Ты представляешь, что произойдет, когда ты объявишь, что Патриция Росситер была твоей бабушкой? — спросила Фрэнсис. — Люди сразу скажут, что поступила так ради денег и для того, чтобы стать знаменитой.
— Если будет найдено новое завещание и я буду в нем упомянута, они не станут так говорить.
— Тогда оставь все как есть и жди, что будет дальше.
Нина не ответила. Фрэнсис сказала о том, что раньше не приходило ей в голову. Действительно, каково ей будет в роли внучки Патриции Росситер? Может быть, на самом деле не стоит ворошить прошлое? Но Нина инстинктивно чувствовала, что, независимо от ее воли, скоро этот секрет перестанет быть тайной для окружающих. Начнутся перешептывания, недомолвки, косые взгляды. Нет, наверное, стоит ей самой сделать первый шаг, чтобы иметь возможность контролировать ситуацию.
— Нина, пожалуйста, не молчи.
— Не волнуйся. Я не подсчитывала в уме деньги Патриции.
Фрэнсис наконец улыбнулась.
— Я не рассчитывала на подобный ответ.
— Значит, ты хочешь, чтобы я выкинула из головы эту проблему и подождала, пока будет найдено последнее завещание, в котором я упомянута? — Нина поцеловала мать в щеку. — Я бы с удовольствием поступила так ради тебя, но не могу.
— Ты приняла решение?
— Нет. И в том, что я ответила отрицательно, нет ничего плохого. Таков мой ответ, хотя людям и не нравится, когда им отказывают. — Ника произнесла это с шутливой интонацией в то время, как они отвернулись от окна и направились на кухню, чтобы вымыть посуду. — Такой ответ пришел мне в голову вчера и показался правильным, но теперь я не уверена, что он окончательный. Я должна спокойно поразмыслить над всеми последствиями своего решения и только тогда прийти к определенному выводу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Две недели спустя, субботним утром, Беннет Уортон и Оливер Уотсон вышли из здания на Пятой авеню, где находилась квартира адвоката. Отказавшись от предложения привратника вызвать такси, они перешли улицу и двинулись в направлении центра города. Было прохладно, но заметно теплее по сравнению с недавними холодами.
— Доктор рекомендовал проходить как минимум милю пешком каждый уик-энд, — поделился с коллегой Оливер, когда они переходили Семьдесят девятую улицу. — Я не имею ничего против физической нагрузки, и, кроме того, меня весьма согревает мысль о том, что в миле от моей квартиры находится отель «Плаза».
Бен рассмеялся, оценив по достоинству чувство юмора своего пожилого спутника.
