он покинул Париж и через четыре дня был на поле военных действий.
22 апреля он разгромил войска великого герцога Экмюльского, и 10 мая стоял у ворот Вены, отдав приказ бомбардировать город.
Судьба, которой мы часто приписываем свойства талантливого режиссера, поставила в данном случае великолепную сцену. 'Ядра уже падали во дворе дворца австрийского императора, — пишет Констан, — какой-то трубач, выскользнувший из города, добрался до Наполеона и передал ему, что великая герцогиня Мария-Луиза, будучи больна, не может вслед за отцом покинуть дворец и подвергается всем опасностям бомбардировки. Император немедленно дал распоряжение изменить направление обстрела таким образом, чтобы бомбы и пушечные ядра пролетали над крышей дворца.
Эта бескорыстная галантность — ведь Наполеон в то время собирался жениться на сестре царя — спасла жизнь той, которая через одиннадцать месяцев стала императрицей Франции.
После победы над Веной Наполеон поселился в восхитительном замке Шенбрунн, который очень ему понравился. Там, между двумя сражениями, он написал Марии Валевской. Это было, по мнению графа Орнано, единственное письмо Наполеона, где так откровенно выражено подлинно нежное чувство:
'Дорогая Мария!
Твои письма, как всегда, доставляют мне радость. Я никогда бы не предполагал, что ты последуешь за Краковской армией, но я не упрекаю тебя за это.
Польские дела сейчас в таком положении, что ты вправе испытывать тревогу. Я действую так, что они уладятся, и это важнее, чем выражать тебе мое сочувствие. И ты не должна меня за это благодарить: я люблю твою страну и ценю высокую доблесть твоих соотечественников.
Я надеюсь, что взятие Вены положит конец этой военной кампании. Как только я ее закончу, ты приедешь ко мне, мой нежный друг, я хочу быть с тобой как можно скорее. Если это будет в Шенбрунне, мы будем бродить вдвоем в его прекрасных садах и забудем плохие дни'.
Сразу после победы под Вальграмом Мария Валевская приехала в Шенбрунн, и впервые любовники, на которых были устремлены взоры всей Европы, открыто жили вместе.
Вечерами они покидали дворец, и их видели в садах Шенбрунна, по которым они бродили рука в руке, со сплетенными пальцами. Иногда они ехали в легкой карете в Дануб и сидели на берегу реки, глядя на корабли. Когда темнело, Наполеон вскакивал:
— Вернемся, я должен работать. Нежная полька понимала его — она подзывала кучера, и карета быстро возвращалась в Шенбрунн, где Наполеон запирался в своем кабинете и работал всю ночь напролет.
Через несколько недель счастливая Мария сообщила Наполеону, что она носит в себе будущего принца Валевского.
Государь был без ума от радости, что не препятствовало ему зажигаться при виде каждой промелькнувшей рядом соблазнительной юбки.
Послушаем, что рассказывает об этом Констан, верный камердинер и нескромный свидетель:
'Галантные похождения Наполеона не прекращались и в Шенбрунне.
Однажды, когда он был в Вене и прогуливался с многочисленной свитой по Пратеру (Пратер — великолепный променад, расположенный в предместье Леопольда), молоденькая немочка, вдова богатого купца, узнав его, невольно воскликнула, обращаясь к своим спутницам:
— Это же он!
Наполеон услышал, остановился и, улыбаясь, поклонился дамам. Вдовушка покраснела, как пион. Наполеон благодаря этому понял, что воскликнула именно она, и, продолжая свою прогулку, то и дело поглядывал на нее.
Для государей не существует ни затруднений, ни проволочек. Новая победа Наполеона была такой же стремительной, как и прежние''.
Несколько дней спустя Наполеон имел еще одно галантное приключение, довольно забавное.
'В Вене он обратил внимание на молодую девушку, которая не сводила с него глаз. По заведенному обычаю за ней последовал Констан, ей было сделано предложение провести вечер в Шенбрунне, она его приняла и в тот же вечер была доставлена в замок.
Поскольку она говорила только на немецком и итальянском. Наполеон стал говорить с ней по- итальянски; расспросив ее, он узнал, что она дочь почтенных родителей, что она согласилась ехать в Шенбрунн, потому что пылко восхищается императором, но в своей совершенной невинности даже не понимает, с какой целью ее пригласили.
Император не любил девственниц, считая, что иметь с ними дело излишняя трата времени. Он побледнел от досады и позвал Констана:
— Пусть эту девчонку немедленно отвезут к родителям!
Бедняжка зарыдала; чтобы утешить ее, Наполеон подарил ей двадцать тысяч флоринов (то есть пять с половиной миллионов старых франков) и, поднявшись на второй этаж дворца, где жила Мария Валевская, использовал неизрасходованную энергию к ее выгоде.
ЗА ОТКАЗ ОТ ТРОНА ЖОЗЕФИНА ТРЕБУЕТ ТРИ ДВОРЦА И МИЛЛИАРД В ГОД
Хотя в то время Наполеон стал значительно дороднее, он продолжал с необычайной легкостью прыгать из одной постели в другую.
В конце августа он приметил в толпе, собравшейся перед замком, чтобы приветствовать его, молодую венку, с такими округлыми ягодицами и крепкой грудью, что у него начали зудеть ладони от желания помять эти прелести.
Он быстро получил сведения о ней: восемнадцатилетняя Ева Краус была приемной дочерью военного комиссара Филиппа Майрони.
Воспользовавшись тем, что Мария Валевская оплакивала участь Польши, затворившись в своей комнате, Наполеон приказал привезти к себе маленькую австриячку, раздел ее, уложил в постель и стал обучать некоторым гимнастическим приемам, которые почему-то не описал в своем неплохом трактате о физической гимнастике лейтенант флота Эбер.
Юная Ева была на редкость наивна. Новые для нее игры доставили ей искреннее удовольствие, но все же она спросила:
— А полезно ли это для здоровья?
— Исключительно полезно! — ответил Наполеон тем уверенным тоном, который помогал ему безотказно во всех случаях жизни.
После этого заявления он энергичным жестом вернул мадемуазель в прежнюю позицию и урок физкультуры был продолжен.
Эти уроки действительно принесли пользу Еве Краус. Через несколько дней у нее ярко заблестели глазки, через несколько недель в ее манерах появилась уверенность в себе, а через несколько месяцев заметно округлилась ее талия.
Так Наполеон, который долго сомневался в своей способности иметь детей, за короткий срок наградил ими двух молодых женщин. Он был весьма этим доволен [62].
Интерес к белокурой Еве не препятствовал императору выказывать нежность Жозефине, осведомляться о здоровье Элеоноры Денюэль и ее ребенка, маленького Леона, писать Гортензии, которая только что родила (от неизвестного отца) будущего Наполеона III, распределять среди прежних любовниц крупные суммы денег и ворковать как голубок с Марией Валевской, как если бы она была для него единственной женщиной.
Состояние юной графини, женщины хрупкого сложения, беспокоило Наполеона. В конце сентября он вызвал в Шенбрунн для осмотра Марии своего врача Корвисара, с которым он обращался любезно, хоть в глубине души считал его шарлатаном. Врач надел очки, засопел и прижался глазом к «естеству» графини. Наполеон мигом призвал его к порядку:
— Ну?!
Врач поднял голову, поправил галстук и сказал;
