Трехгрошовая опера

Но все это кончилось, и начались
Походы в различные страны.
Шмидту-вестфальцу
Нужна Украина,
А Краузе — Париж, и скорей!

И если б, как намечено,
Все было онемечено,
И вражеская сила
Препятствий не чинила,
Берлинец Майер бы назвал
Болгарию своей.

2

В пустыне от зноя Шмидт изнывал,
На севере Краузе мерз многократно.
Но хуже всего было то, что не знал
Ни один человек, как вернуться обратно
В Вестфалию
Из степей Украины,
Из Африки — в Шпесский лес?

Не было, как намечено,
Все онемечено,
И вражеская сила
Препятствия чинила,
А тот, кто сбил их с толку,
Куда-то исчез.

3

И Шмидт не вернулся, и немцам капут,
И трупы смердят, и крысиные норы.
Но в Берлине разрушенном люди ведут
О  т р е т ь е й  войне мировой разговоры.
Кельн — щебня груда,
В Гамбурге худо,
А Дрезден — скопище дыр.

Но вдруг Америка
Русским не поверит, а?
И вдруг между собой еще
Они начнут побоище,
И Майер, снова в каске,
Захватит весь мир!

1946

НОВАЯ БАЛЛАДА О ПРИЯТНОЙ ЖИЗНИ[6]

1

Твердят, что на земле всего прекрасней
Жизнь мудреца, что пустота в желудке
И холод в доме — это предрассудки.
Оставьте про себя такие басни!

Кто хочет жизнью тешиться простой,
Пусть тешится. Увольте лишь меня!
Нигде, нигде на свете даже дня
Нельзя прожить на пище на такой.

Одной свободе разве будешь рад?
Лишь тот живет приятно, кто богат.

2

Мясник отменный маршал наш покойник.
Сначала заграбастал он полсвета,
А после на суде потел за это,
И там, еще жирней своих конвойных,

Он на вопрос, зачем старался так,
Ответил, что о славе лишь радел.
Как будто он от славы разжирел!
Тут рассмеется и любой дурак.

Нет, не о славе пекся этот фат:
Лишь тот живет приятно, кто богат.

3

Вот прорва Шахт. Он проглотил полмира,