наконец-то он ушел.
– Это неожиданно, – сказала виконтесса, глядя на закрывшуюся дверь. – Мы ведь вычеркнули его из списка.
– Он не относится к числу значительных, – с чувством произнесла Эванджелина. – Я думаю, что ему просто доставляет удовольствие изводить и провоцировать людей, и я одна из его последних целей. А все из-за этого несчастного столкновения карет. Он определенно не сделает ничего, о чем я его попрошу.
Виконтесса поджала губы.
– Прискорбно, потому что на него очень приятно смотреть. – Она пригладила перед своей юбки. – С другой стороны, это еще одно свидетельство того, что он не подходит. Как ты знаешь, красивый мужчина не лучший выбор. Если джентльмен привык к комплиментам со стороны прекрасного пола, он будет искать их в любом будуаре. Тебе ведь не нужен самовлюбленный гордец?
Эванджелине было трудно представить себе Роли прихорашивающимся перед зеркалом. У него множество других минусов, но только не этот.
– Я хочу мужчину, который отдаст имение и доход на мое попечение, а затем станет делать все, что я ему скажу. Коннолл Аддисон никому не позволит собой управлять.
– Именно. А теперь продолжим, моя дорогая. Леандра Хэллоуэй и леди Мэри пригласили нас отправиться за покупками, и я хотела бы видеть тебя в каком-то более смелом наряде. – Виконтесса улыбнулась. – В конце концов, не мы должны восхищаться мужчинами, а они нами.
Льюис Бланчард, лорд Айви, встал, когда Коннолл вошел в утреннюю комнату Аддисон-Хауса.
– Вот ты и явился, повеса, – сказал он низким, рокочущим голосом. – Я начал было думать, что ты опять уехал из Лондона.
Мысленно поморщившись, Коннолл снял правую перчатку для верховой езды и пожал графу руку.
– Приношу извинения, Айви, – проговорил он. – Я думал, что мы встречались, чтобы позавтракать.
– Так оно и есть. Я хотел посмотреть те картины, о которых ты мне рассказывал. И у меня есть новость.
Коннолл догадывался, что это за новость, но притворился заинтригованным. – Да?
– Прежде всего, картины. Пусть это будет своего рода прелюдией.
– Они наверху в зале и в библиотеке.
Коннолл стал подниматься по лестнице, за ним по пятам следовал Айви. На верхней площадке он посторонился, давая возможность другу пройти вперед. Высокий, солидный, обладающий отличными манерами и удивительно утонченным вкусом, Льюис Бланчард имел, кажется, единственный недостаток: он оценивал людей по внешнему виду и никогда не менял своего мнения о них.
– Говорю тебе, они великолепны. Должно быть, они обошлись тебе в кругленькую сумму.
Коннолл покачал головой:
– И даже более того. Пришлось основательно раскошелиться, чтобы вывезти их из Франции, пока Бонапарт не забрал их и не обменял на пушечные ядра.
– Или пока Веллингтон не сжег их и не стер Париж с лица земли. Смелый ход, Конн, отважный поступок. Ты спас настоящие шедевры.
– Моя забота сейчас заключается в том, что я должен открыть собственную галерею или что-либо подобное. У меня есть комната для некоторых из них в Роли-Парке, но это смешно. Они не могут оставаться в холле. Уинтерс едва не сломал себе шею, разглядывая утром Рембрандта.
– Ты можешь одолжить их Британскому музею. Анонимно, разумеется, поскольку ходить на то, что имеет отношение к Франции, сейчас немодно.
Одолжить музею? Вообще-то у Коннолла была такая мысль, но, услышав от Айви, что тот поддерживает идею, он задумался об этом всерьез.
– Пожалуй, можно это сделать. – Коннолл откашлялся, не особенно горя желанием услышать заготовленный Льюисом сюрприз, но, зная, что тот ждет, чтобы он проявил любопытство. – Не довольно ли с нас прелюдий? Дело в том, что я изрядно проголодался, и если ты собираешься, что-то обнародовать, то пусть мое разочарование произойдет на полный желудок.
– Очень хорошо, – Айви вздохнул. – После того как ты уехал из Лондона, я кое-кого встретил. Одну леди. В течение последних нескольких недель мы виделись с ней довольно часто. Я храню ее имя в секрете, потому что хотя ее муж умер около года назад, ты понимаешь, что столь поспешное ухаживание может нанести урон ее репутации.
– Да, знаю. И что же? – подсказал Коннолл.
– Ну, несколько дней назад я попросил ее выйти за меня замуж. Она согласилась.
Коннолл заставил себя улыбнуться.
– Хорошо сработано, Айви. Поздравляю. – Он вскинул бровь. – В будущем ты назовешь мне ее имя, я надеюсь? Раньше или позже я должен буду это узнать.
Граф засмеялся:
– Полагаю, теперь это уже не страшно. Ее зовут леди Дейзи Эпплгейт.
– И она скоро станет леди Айви. – Коннолл протянул руку. – Я знаком с ней – она очаровательна. И вы подходите друг другу. Я думаю, это хорошая партия, Льюис.
– Спасибо. Она сделала меня счастливым.
– Я это вижу.
– Да, а теперь мы должны найти девчонку для тебя. Фыркнув, Коннолл направился вниз по лестнице.
– Говорят, счастливо женившийся человек – самая плохая сваха. Так что оставь меня в покое.
– Ладно, но только на время.
Несмотря на протест, в голове Коннолла возник образ девушки, и это был отнюдь не образ Дейзи Эпплгейт, слава Богу. Девушки с карими глазами и очень высоким мнением о себе. Образ леди, с которой он намеревался танцевать сегодня вечером в «Олмаке» независимо от того, хочет она его видеть или нет.
Поток теплого воздуха ударил в лицо Конноллу, едва он вошел в главный зал для приемов в «Олмаке». Вообще-то он скорее готов был поесть муравьев, чем провести вечер в одном из самых пресных мест Мейфэра, но он обещал, даже почти угрожал, что придет.
Обойдя стайку дебютанток, Коннолл увидел Эванджелину, стоявшую рядом с матерью и высоким мужчиной, который, по всей видимости, был ее отцом. У Коннолла участился пульс. Что бы там ни случилось во время пресловутого столкновения карет, Джилли Манроу завладела его вниманием и никак не желала его отпустить.
– Ради Бога, Джон, – проговорила раздраженным тоном леди Манроу, – когда ты здесь торчишь, ни один джентльмен не подойдет к Джилли. Пожалуйста, встань где-нибудь еще и постарайся выглядеть интересным.
– Иду, Элоиза. Не принести ли тебе лимонада? – мягко спросил виконт.
– Нет, будь разумным. Если ты принесешь нам лимонад, то у джентльменов отпадет повод подойти к нам.
Гм… Тирады матери прояснили кое-что о ее дочери. Ускорив шаг, Коннолл подошел к семейству Манроу еще до того, как виконт успел стушеваться.
– Добрый вечер! – размеренно сказал он, глядя на патриарха семьи вопреки острому желанию заглянуть в пронзительные карие глаза.
– Милорд, – отозвалась виконтесса, в то время как Эванджелина сохраняла молчание. – Вы верны своему слову, как я вижу.
– Стараюсь. – Он сделал паузу, но, видя, что за этим не последовало никаких представлений, протянул руку. – Коннолл Аддисон, – произнес он. – А вы, должно быть, лорд Манроу.
Виконт пожал ему руку.
– В самом деле, – тепло проговорил он. – Я собирался… пройтись.
– Здесь душновато, – согласился Коннолл, кивая. – Что касается меня, то я, после того как зарезервирую место в танцевальной карточке вашей дочери, могу присоединиться к вам.
Обратив свой взор на Эванджелину, Коннолл увидел на ее лице смесь раздражения и удивления.
– Я уже говорила вам, что не, буду с вами танцевать, милорд.
