Атаклена нахмурилась. Ее отец увлекается преданиями волчат. В последнее время это увлечение стало перерастать в одержимость. И все же никогда нельзя сказать, серьезен Утакалтинг или готовит очередной розыгрыш.
— Поищу, хотя эти существа исключительно мифологические.
Утакалтинг улыбнулся.
— Мне пора. Моя любовь останется с тобой. Она станет птицей, парящей... — он сделал жест руками... — над твоим плечом.
Его щупальца на мгновение нежно коснулись ее, и он тут же исчез, присоединился к встревоженным военным. Атаклена осталась стоять, думая, почему Утакалтинг воспользовался такой странной, сугубо человеческой метафорой.
«Может ли любовь быть птицей?»
Иногда Утакалтинг даже ей кажется странным и пугающим.
Послышался скрежет гравия: флиттер сел рядом с обочиной. Роберт Онигл, темноволосый молодой человек, который будет ее товарищем в изгнании, улыбнулся и помахал из-за руля. Но она видела, что его веселость напускная, так он пытается ее подбодрить. В глубине души Роберт так же недоволен предстоящим путешествием, как и она. Судьба и непререкаемый авторитет взрослых предначертали им жизненный путь, который вряд ли они сами себе избрали.
Атаклена образовала — невидимо для Роберта — глиф покорности и признания поражения. Но внешне постаралась быть такой же веселой.
— Привет, Роберт, — сказала она и подняла свой рюкзак.
Глава 3
ГАЛАКТЫ
Сюзерен Праведности распушил белые перья, демонстрируя над головой радугу будущей царственности. Сюзерен Праведности гордо вскочил на насест провозглашения и зачирикал, призывая к вниманию.
Боевые корабли экспедиционного корпуса все еще находились в подпространстве, между уровнями мира. Именно поэтому сюзерен Праведности главенствует и может вмешиваться в деятельность экипажа флагмана.
На мостике сюзерен Луча и Когтя посмотрел со своего командного насеста. У адмирала, как и у сюзерена Праведности, начала образовываться радуга царственности. Тем не менее нельзя вмешиваться, когда делается религиозное провозглашение. Адмирал прервал поток приказов, которые отдавал подчиненным, и занял позу почтительного внимания.
На мостике шумный говор инженеров и астронавтов-губру сменился негромким шепотом. Четвероногие клиенты-кваку тоже прекратили воркование и прислушались.
Но сюзерен Праведности по-прежнему ждал. Нельзя начинать, пока не соберутся все трое.
Раскрылся люк. В него прошел третий командир экспедиции, последний член триумвирата. Как положено, на сюзерене Стоимости и Бережливости черный торк подозрения и сомнения. Он занял свой насест в сопровождении небольшой стаи помощников и клерков. На мгновение их взгляды скрестились над мостиком. Напряжение среди троих уже возникло, в предстоящие надели и месяцы оно начнет расти, пока не будет достигнут консенсус, в котором они сольются, и возникнет новая царица.
Ситуация возбуждающая, волнующая, сексуальная. Никто не знает, чем она кончится. У Луча и Когтя, разумеется, преимущество изначальное, потому что экспедиция военная. Но это преимущество долго не сохранится.
А сейчас на первый план выступает священник.
Все клювы повернулись. Сюзерен Праведности поднял и согнул одну ногу, потом другую, он приготовился говорить. И вскоре собравшиеся птицеподобные негромко загудели:
— Ззууун.
— Мы начинаем миссию, священную миссию, — распевал сюзерен.
— Ззууун.
— Начиная эту миссию, мы должны проявить настойчивость.
— Ззууун.
— Наша задача включает Завоевание во славу нашего клана.
— Ззууун.
— Завоевание и принуждение, чтобы мы могли постигнуть тайну, тайну, которую звери-земляне сжимают в своих когтях, хотят утаить от нас, ззууун.
— Ззууун.
— Завоевание, принуждение и решающий удар по врагу принесут нам честь. Враг будет опозорен, а мы избежим позора, ззууун.
— Ззууун.
— Все это — завоевание, принуждение, позор врага — докажет, что мы достойны своих предков, достойны Прародителей, время возврата которых настало.
— Мы достойны господствовать, зззууун.
Послышался полный энтузиазма рефрен:
— Зззууун!
Два остальных сюзерена почтительно поклонились священнику, и официальная церемония закончилась. Солдаты Когтя и астронавты сразу вернулись к своим обязанностям. Но чиновники и гражданские служащие, возвращающиеся в свои кабинеты, ясно слышали негромкое, но отчетливое пение:
— Все... все... все это. Но еще одно, еще одно... Прежде всего — выживание гнезда...
Жрец резко повернул голову и увидел блеск в глазу сюзерена Стоимости и Бережливости. И мгновенно понял, что соперник одержал внешне незаметную, но важную победу. И увидел торжество в глазах соперника. Тот опустил голову и негромко пропел:
— Зууун.
Глава 4
РОБЕРТ
Пятна солнечного света пробивались сквозь полог влажного тропического леса, в тусклом перевитом лианами проходе вспыхивали яркие точки. Яростные бури середины зимы прекратились, но о них напоминал свежий ветер, он раскачивал кусты, стряхивая с них влагу ночного дождя. Капли с громким звуком падали в лужи.
В горах над долиной Синда тихо. Может, даже тише, чем должно быть в лесу. Внешняя красота скрывала болезнь, лихорадку ран прошлого.
Аромат плодородия смешивается с явственным запахом разложения. Не нужно быть эмпатом, чтобы ощутить печаль этого места. Меланхоличный мир.
Косвенным образом эта грусть и привела сюда землян. Последняя глава истории Гарта еще не написана, но планета уже в списке. В списке умирающих миров.
Луч света упал на веер разноцветных стеблей, беспорядочно свисающих с ветвей гигантского дерева. Роберт Онигл указал на них.
— Может, хочешь осмотреть их, Атаклена? Их можно приучить.
Молодая тимбрими подняла голову от орхидеи, которую рассматривала.
