Он нажал на кнопку, выскочила обойма. Он продолжил:
– Тринадцать выстрелов, одна пуля уже в стволе. Вот предохранитель. Нажмите на курок для проверки.
Он положил пистолет на стол.
Я спросил:
– По-вашему, что конкретно я должен с ним делать?
Он снова завернул пушку, прошел к раковине и открыл столик, расположенный под ней. Сунул сверток за трубу и заметил:
– Никогда не знаешь, что может понадобиться.
– Вы хотя бы догадываетесь, у кого может возникнуть желание убивать ваших людей?
– Читайте новости. Все ненавидят танкеров.
– Уже легче.
Мне требовались костюм и источники информации. «Оксфам» был мне не по карману. Как-то в Лондоне я зашел в их филиал на Хай-стрит в Кенсингтоне. Пиджаки там были прикреплены цепями, как в бутике на страдающей паранойей Риджент-стрит. Это что за дела? Нет уж, благодарю покорно.
Пошел в комиссионный магазин для пожилых людей, выбрал синий костюм. Немного великоват, но ведь я всегда могу поправиться. Повесь пушку – любой костюм подойдет. Запросили пятерку, причем добавили синюю рубашку и шерстяной галстук. Продавщица, естественно англичанка, извинилась:
– Простите, что так дорого.
– Вы это серьезно?
Она не шутила.
– Он совершенно новый, поэтому нам пришлось повысить цену.
Я задумался. Разумеется, она англичанка, но ведь и среди них встречаются люди с чувством юмора. Я сказал:
– Грабеж среди бела дня.
Широкая улыбка.
– Знаете что, я добавлю новый носовой платок.
– Ну, это уже чересчур.
Туфли у меня были. Кики купила мне пару мокасин.
Теперь предстояло самое трудное. Я презирал себя за то, что собирался сделать, но нами правит дьявол. Надо позвонить Кэти. Она сухо ответила:
– Джек, это ты?
Я сказал:
– Мне нужна твоя помощь, детка.
– Разумеется, Джек, что тебе нужно?
– Имя.
– Ох, Джек.
Она знала. Думается, она сама прошла через такое. Я подпустил умоляющих ноток:
– Мне плохо, Кэти.
Я ждал, что еще я мог поделать? Стоял в телефонной будке и держал в руке свой синий костюм. Как полицейский в отпуске. Потом услышал:
– Стюарт.
Еще она продиктовала адрес. Я спросил:
– Он будет дома?
– Он всегда дома.
Клик. Я держал в руке мертвую трубку. Джеффу она не скажет, но я поставил под угрозу нашу дружбу. Она выживет, но я сильно ее замарал.
Пошел по адресу, оказалось, что дом рядом с каналом. Самый обычный дом. Ничто на фасаде не подсказывало: «Торговец наркотиками». Я нажал кнопку звонка. Дверь открыл банковский служащий. По крайней мере, глаза у него были оценивающими. Я спросил:
– Стюарт?
– Кэти звонила, заходите.
Обыкновенная гостиная. Без летящих уток на стене, ну, вы понимаете, что я имею в виду. Стюарт спросил:
– Что-нибудь желаете?
– Да, грамм кокаина.
Он вежливо рассмеялся, поэтому я спросил:
– Вы случайно не работаете в Ирландском банке?
– Вряд ли. Хотя вас я знаю.
– Правда?
– Джек Тейлор, бывший полицейский. В прошлом году о вас писали в газетах.
– Стью, так как насчет кокаина?
Он извинился, вышел и вернулся с коричневым конвертом. Сколько их в этой стране, с ума сойти. Он сказал:
– Здесь полтора.
– Замечательно. На сколько потянет?
Оказалось многовато. Закрывая за мной дверь, он сказал:
– Заходите в любое время.
4
На похороны пришла толпа народа. Я такого ни разу в жизни не видел. А бог свидетель, похорон я повидал предостаточно. Иногда я сам себе кажусь старым кладбищем, забитым гробами. Ничто не может сравниться с похоронами бродяги. Практически хрустальная мечта нищего. Если правду говорят и ничто не идет вам так, как уход из жизни, тогда они по всем пунктам могут дать любому сто очков вперед. Если вы назовете это потрясающим зрелищем, вы не скажете ничего.
Первое, что следует знать, – расходы не имеют значения. Во-вторых, вы наверняка никогда не сталкивались с таким бурным проявлением горя. Считается, что арабские женщины – лучшие плакальщицы. Их даже близко нельзя поставить с этими кочевыми цыганками. И дело не в том, что они рвут на себе одежду. Они надрывают свои души. Дилан Томас, написавший о ярости по поводу умирания света, увидел бы, как его слова материализуются.
Я порадовался, что парня хоронили на кладбище Бохермор, потому что никто из моих там не похоронен. Моих всех уложили в Рахуне рядом с мертвым любовником Норы Барнакл. Надо будет как-нибудь туда смотаться.
Обычай идти пешком за катафалком почти устарел. Но не сегодня. Подошел Трубочист и предложил:
– Хотите, я попрошу кого-нибудь вас подвезти?
– Спасибо. Я пойду пешком.
Он был доволен. У могилы некоторые из тинкеров жали мне руку, хлопали по плечу. Видно, прошел слух, что я в порядке. Я в достаточной степени стоял вне закона, чтобы быть принятым ими. Они говорили:
– Да благословит вас Господь, сэр. Спасибо вам за вашу заботу. Да сохранит вас святая Богоматерь.
Вот таким путем. В их словах чувствовалась теплота.
Я пошел бродить между надгробиями и вот на что наткнулся:
Господи, до чего близко к моему теперешнему возрасту. Я не верю в дурные приметы, но кокаин верит. Я невольно поежился. И не расслышал, как сзади подошел Трубочист.
