Он широко улыбнулся и сказал:
– Знаешь, мне кажется, на самом деле тебе не очень хочется знать.
Он был прав.
Я предложил его проводить, но он отказался:
– Не люблю прощаний.
В конце вечера мы долго стояли у паба. Мне не хотелось его отпускать. Он сказал:
– У тебя такой вид, Джек, будто ты собираешься меня обнять или что-то в этом роде.
– На меня это похоже?
– Ты ирландец, так что все возможно.
Я хотел сказать: «Я буду скучать» или еще что-то значительное. Но ограничился словами: «Береги себя». Казалось, он тоже с трудом сдерживает эмоции, но тут он шутливо ткнул меня кулаком и сказал:
– Не пропадай, Джек.
И ушел. Я ощутил потерю, свернул на Ки-стрит и пошел куда глаза глядят. Четыре утра, а на улице полно всякого народа. Группа африканцев стучала по барабанам, мальчишка играл на гитаре. Я остановился около него и сказал:
– Неплохо.
Я уже почти дошел до пивнушки «У Кении», когда появились двое полицейских. Я кивнул, и один сказал:
– Покажи, что у тебя в карманах.
– Что?
– Ты нарушаешь общественный порядок.
– Вы шутите. Поглядите, там прямо ООН из музыкантов, а вы пристаете ко мне.
Второй сделал быстрый шаг вперед, и они прижали меня к стене. Я вспомнил про шоковый пистолет в кармане и подумал: «Я в глубокой жопе».
Первый наклонился ближе и сказал:
– Старший инспектор Кленси просил передать, чтобы ты себе слишком много не позволял, Джек.
И нанес мне удар по почкам. Такие удары и я раньше умел наносить. Это что-то. Падаешь как подкошенный, дышать от боли не можешь. Когда они не спеша удалялись, мне хотелось крикнуть вслед: «Это все, на что вы способны?»
Но я не мог выговорить ни слова.
На следующее утро я рассмотрел синяк в зеркале. Как будто меня лягнула лошадь. Я уже неделю обходился без кокаина, и нервы у меня были на пределе. Прибавьте к этому похмелье, и вы поймете, что к моргу я был так близко, что докричаться можно.
Я услышал, как под дверь сунули пакет. Такой толстый конверт. Имя напечатано, так что тут я ничего не мог узнать. Штамп Белфаста. Я подошел к столу и медленно открыл конверт. Затем перевернул его и потряс. На стол упала рука. Я отпрянул, ударившись о раковину, меня едва не вырвало. Постарался успокоить бешено колотящееся сердце. Взглянул еще раз, потом подошел. Сделана из пластика. На ладони написано:
– Помощь не нужна, Джек?
К ланчу появился Трубочист и спросил:
– Что с вами случилось?
– Полиция.
– Теперь вы знаете, что это такое.
Он принес бутерброды и термос с чаем. Я возразил:
– Здесь есть чай.
– Пакетики. Дерьмо.
Он разложил бутерброды и сообщил:
– Ревень.
– В бутербродах? Шутите?
– Попробуйте – удивитесь.
– Я наверняка поражусь. Нет уж, не надо.
Он съел все сам, причем с большим аппетитом. Я сказал:
– Брайсон сбежал.
– Опишите мне его.
Я послушался. Он сказал:
– Мы его найдем.
– Как?
– Братья разбросаны по всей округе.
– Он мог податься в Англию.
– Наших там больше, чем здесь.
– Что, если не он убивал?
– Тогда почему сбежал?
– Тоже верно.
Трубочист встал и сказал:
– Как поживает ваш английский приятель?
– Он уехал.
– У вас странные друзья, Джек Тейлор.
Если в этих словах и звучало осуждение, я его не почувствовал. Когда он ушел, я попытался читать: «Ветер унес летних мух. Бог позабыл о своих детях».
Это из Нельсона Элгрена, «Человек с золотой рукой».
Раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Джек, это Кэти.
– Привет, Кэти.
– Джек, Джефф пропал.
– Пропал? Куда пропал?
– Он запил.
– Вот как.
– Ты знаешь, что он уже двадцать лет в рот не берет.
– Нет.
– Ты его найдешь?
– Найду.
– Обещай мне, Джек.
– Обещаю.
Реймонд Чандлер в своем очерке «Простое ремесло убийства» писал:
Эти слова звучали в моих ушах, когда я направился на поиски Джеффа. Я пошел в пивную. Парень за стойкой, которого я никогда не видел, спросил:
– Вы Тейлор?
– Да.
– Идите наверх, она вас ждет.
Выглядела она ужасно, лицо распухло от слез. Я обнял ее и сказал:
– Все будет в порядке, я его найду…
