чудовищная с купидонами купальня для птичек – подарок матери Ральфа. Ее, как назло, ярко освещало солнце. Паук протянул туго натянутый канатик между двумя мусорными бачками. По сравнению с нашим дом Кэролайн казался громадным и величественным. Дом, небрежно обставленный фамильной мебелью, украшенный коричневатыми живописными полотнами, несомненно, страшно ценными. А также бьющими с хрипотцой старинными напольными часами, позолоченной бронзой и сотнями других вещиц, напоминавших о знатности и богатстве предков. Нет, в богатстве Кэролайн не было и тени нуворишства. Оно указывало на принадлежность к хорошей семье, целые поколения которой прожили в благополучии и почете. Среди черно-белых фотографий на каминной доске красовался портрет совершенно байронической внешности джентльмена в военном мундире, отделанном золотым шнуром.
– Он из Монтенегро, – мельком пояснила Кэролайн, проследив за направлением моего взгляда. – Мой прапрадед.
– Он что же, был генералом? – осведомилась я.
– Нет, – лениво отмахнулась она. – Он был королем.
У нас же на каминной доске находилось лишь несколько неоплаченных счетов да рождественская открытка из Гернси 4. Мне казалось, что Кэролайн никогда не перестанет глазеть на все это убожество. Всю мою жизнь словно безжалостно просвечивали рентгеном.
– Да, маловат домишко, – заметила она наконец. – Но, с другой стороны, вас ведь всего трое… – Двое старших ребятишек Кэролайн учились в закрытых частных пансионах. Затем, обернувшись ко мне, она оживленно заметила: – Черт! Потрясающий кофе! Как ты его готовишь, а, Анжела?
Ничуть не растерявшись, я ответила, что заливаю размолотые кофейные зерна горячей водой. Кэролайн, похоже, не поверила и сменила тему.
– А как тебе удалось сохранить фигуру? Я торчу на диете, и все равно на животе эти ужасные жировые складки!
Задрав блузку, она продемонстрировала мне. Складка была совсем маленькая. – Мерзость! Прямо ненавижу! А когда у тебя трое детей, можешь считать, сиськам конец! Погоди, сама увидишь. – Затем без всякой паузы она вдруг спросила: – А как Ральф в постели? Ничего?
Я откашлялась и ответила, что да, вполне ничего.
– Ну тогда тебе повезло, – заявила она. – Потому что мой Патрик – это просто слезы! Если ограничиваться им, на корню засохнешь. – И тут вдруг она расхохоталась. – Знаешь, его отцу принадлежит почти весь Ратленд! Самое маленькое графство в Англии. А ты сама откуда?
– Из Ипсуича, – ответила я.
– А это где? – удивилась Кэролайн.
– В Суффолке.
Она впала в задумчивость и после паузы воскликнула:
– Ага! Суффолк! Ну как же, слышала! Один из моих бывших любовников владел там землями. Или я путаю? Может, в Норфолке?..
Тут ход ее мысли прервали резкие гудки с улицы.
– Мне пора, – объявила она. – В десять придет наниматься новый садовник. Надеюсь, он разбирается в винограде.
Хлопнула входная дверь. Я слышала, как она ругается с каким-то мужчиной, в течение пятнадцати минут безуспешно пытавшимся отъехать от соседнего, дома.
Спустился Ральф. Он выглядел усталым. Зубрил свою роль в пьесе для «Ройял корт» 5. Я улыбнулась:
– Кэролайн спрашивала, хорош ли ты в постели. Ральф просиял:
– И что же ты ответила?
– Сказала, что да.
– Слава Богу.
– А вот ее Патрик, очевидно, нет.
Ральф налил себе кофе.
– Ничего удивительного. Трахаться с ней… все равно что с ротвейлером.
В один прекрасный день я вдруг поняла, что преодолела свой страх перед Кэролайн. И что она мне нравится – именно тем, что ужасна. И что с ней весело. В то время как все остальные наши соседи – люди милые, но страшно скучные. Распитие кофе после отправки детей в школу стало традицией. Мы пили его или у меня, или у Кэролайн, в зависимости от того, кто отвозил Саманту и Рейчел. Но чаще всего – в зависимости от прихоти Кэролайн. Когда было тепло, мы сидели в саду – или на моем кусочке травы между домиком и дорогой, или же во дворе у Кэролайн, под шпалерой из винограда, которая специально была расположена так, что при желании можно было сидеть там без лифчика. «Что теперь делаю редко, потому как с нормальным бюстом можно проститься навеки! – со смехом восклицала она. – Ты такая молоденькая, прямо смотреть противно!» Ральф почти все время торчал на репетициях – еще слава Богу, что у него есть работа! Патрик проворачивал дела в Сити, как небрежно объяснила Кэролайн. Похоже, она толком не знала, чем занимается муж, и, совершенно очевидно, не нуждалась в его деньгах в отличие от нас, считавших каждое пенни, не заработанное Ральфом.
Думаю, одна из причин, по которой меня так влекло к ней, заключалась именно в этом контрасте – полной противоположности наших жизней и устремлений. А Кэролайн, по всей видимости, прельщала во мне новизна. Нечто новое, неведомое ей. Время от времени она отпускала комментарии в адрес своей семьи.
– Моряки… Целые поколения моряков, – говорила она в присущей ей небрежно-томной манере. – Вечно в море, всем скопом. Ступали на сушу только для того, чтоб размножаться… как пингвины. И даже тогда не могли забыть о флоте. Отец был адмиралом, привык общаться с нами исключительно при помощи флажков. Вывешивал их на шесте в саду. А когда я стала Дебютанткой года 6, просигнализировал: «Выхожу в море, полный ход назад!» Мы его потом целых полгода не видели… – Она рассмеялась, а после паузы спросила: – Ну а ты? Чем занималась ты, когда я стала Дебютанткой года?
Я ответила, что работала в банке в компаний с пятью девушками, окончившими среднюю школу, ничем не примечательными, но добродушными.
– В банке? – Похоже, Кэролайн была потрясена. – Каком, коммерческом? В «Лазаре»? 7
Теперь настал мой черед смеяться:
– О нет! В обыкновенном банке. В Ипсуиче.
Удивлению Кэролайн не было предела. Я поняла, что до сих пор ей не доводилось общаться ни с одним работником банка, разве что через зарешеченное окошко.
– О Господи! – протянула она. – И что они собой представляют, эти люди из банка?
Она произнесла это таким тоном, словно речь шла не о банке, а об Алкатрасе 8.
Я объяснила, что тех девушек, как и меня, наняли потому, что у них было законченное среднее образование и приличные оценки, а мужчин нанимали потому, что они умели ловко управляться с цифрами.
– Ну и заодно, – добавила я, – с такими, как я. – Это высказывание очень понравилось Кэролайн. Вообще в тот вечер я прониклась к ней особым доверием – с месяц назад я бы не позволила себе так откровенничать. Я даже рассказала ей о помощнике управляющего, который как-то пригласил меня в кабинет и спросил, известно ли мне, что означает, когда у мужчины большой нос. А затем продемонстрировал, что это означает.
Кэролайн так и взвизгнула от восторга:
– Прямо не верится! Ну а ты что?
Я объяснила, что поскольку до этого ни разу не видела мужского члена, то была не в силах судить, большой он или маленький. В любом случае штука эта мне не слишком приглянулась, и я не стала уделять ей особого внимания. Вот почему мне удалось сохранить свою девственность в целости и сохранности, чего нельзя было сказать об одежде.
Кэролайн сияла.
