– Можно причинить человеку вред, используя фили-сон? Тут у тебя преимущество, ведь я не представляю, что это такое.
– Конечно, есть такие, кто смотрит сны слишком часто, потому что не может оторваться от полюбившихся кассет. Но я не вижу, чем «ощущалки» в этом отношении отличаются от прочих развлечений. На мой взгляд, даже самые отвратительные фили-сны приносят больше пользы, чем вреда: во сне можно вести себя как угодно, и никто от этого не пострадает.
– За исключением воздействия на душу, которое могут оказать подобные видения.
– А как такое можно измерить? Нет, я все же думаю, что «ощущалки» есть лишь новый способ заниматься все тем же старым и привычным.
– Тогда ты ответила на собственный вопрос.
– Могла бы и догадаться, что ты не станешь на него отвечать.
Он вернул ей сценарий и с любопытством спросил:
– А этот твой мистер Кинси не произвел на тебя впечатления человека, для которого все это, – он показал на листки, – любимейшее развлечение?
– Нет, – задумчиво ответила Анайя. – По-моему, для него подобное – слишком большая роскошь. У меня создалось впечатление, что он чей-то агент.
– Я тоже так подумал. Любопытная головоломка. Мне будет интересно узнать, чем эта история закончится. Позвони мне, когда вернешься в Рио.
– Неужели ты подойдешь к фону? – рассмеялась Анайя.
– Только если позвонишь ты, дорогая.
Анайе наконец удалось уговорить себя отбросить сомнения, и за следующую неделю она завершила сочинение сна. Обычно окончание работы приносило ей облегчение, но сейчас она ощущала себя скорее вымотанной, чем удовлетворенной, подобно ныряльщику, глотнувшему воздуха после слишком долгого пребывания под водой. Прекращение боли вовсе не равнозначно удовольствию. И все же она гордилась своим мастерством. Анайя обладала ясным и образным воображением, полным поэтической силы, и щедро приправила этой силой получившийся сон. Кроме того, ее ждали деньги.
Положив мастер-картридж в нагрудный карман, она попрощалась с Чалмисом, нагло одолжила у него денег на флайер и начала возвращение к цивилизации. Путешествие было омрачено мелкими неприятностями: скверной погодой в Торонто и потерей багажа после приземления шаттла в Рио. Потребовался целый час упорства и ругани, чтобы служащие наконец-то отыскали ее чемодан в каком-то дальнем углу багажной зоны. Анайя вошла в свою квартиру злая и голодная. Похоже, жизнь затворницы привлекает ее все больше и больше.
Торопливо распаковав вещи и проглотив состряпанный роботом ужин, показавшийся ей особенно гадким после двух недель гостеприимства у Чалмиса, она обнаружила самую серьезную из приключившихся сегодня неприятностей. Ее синтезатор снов, точнее, та его половина, что находилась за пределами ее головы, исчез. Она трижды перевернула квартиру вверх дном и пришла к неутешительному выводу, что забыла его у Чалмиса. Она позвонила ему и, не дождавшись ответа, оставила сообщение с просьбой поискать синтезатор.
На следующий день у нее была назначена встреча с Кинси. День этот тянулся медленно. Хельмут Гонзалес каким-то образом пронюхал, что она вернулась в город, и вновь предпринял попытку заставить ее закончить работу. Как ни странно, теперь она с большей благосклонностью смотрела на костюмированные романтические бредни и не стала лишать его надежд.
Отделавшись от Гонзалеса, она принялась бесцельно бродить по квартирке, перебирать наброски полузабытых проектов и вспоминать заброшенные хобби, пока ровно в четыре не прожужжал дверной звонок.
То был Кинси – скользкий, как и прежде, но старательно подавляющий возбуждение. Это навело Анайю на мысль, что сон он все-таки заказал для себя. Гость уселся на кушетку и поставил на колени большую сумку.
– Я принес свой плейер, – пояснил он, доставая аппарат. – Вы, разумеется, понимаете, что мне хочется… э-э… проверить продукт перед тем, как оплатить заказ.
– Естественно.
Анайя протянула ему картридж. Кинси вставил его в плейер и прикрепил единственный провод к металлическому кружочку за левым ухом. Потом включил плейер и закрыл глаза.
Через несколько минут он выключил аппарат – как ей показалось, довольно торопливо. Выпрямившись, Кинси долго смотрел на нее с неким уважением крокодила.
– Это просто… замечательно, – проговорил он наконец. Анайя мысленно расцвела, но сохранила невозмутимость.
– Не стесняйтесь, досмотрите сон до конца, – щедро предложила она.
– О, не стоит. Я вполне удовлетворен, – заверил ее Кинси. – И мне действительно пора. Мое время ограничено. Мне осталось лишь забрать сценарий и расплатиться.
Анайя насторожилась.
– Можете перевести деньги, воспользовавшись моим фоном, – предложила она.
– Я принес оплаченный чек. Так вас устроит? – с тревогой спросил он. – Пусть это немного старомодно, но совершенно надежно, уверяю вас. Вам надо лишь прийти в банк и удостоверить свою личность отпечатком голоса. Знаете, в последнее время было столько махинаций с электронными платежами… вот я и решил, что так будет безопаснее.
Кинси достал прямоугольник бумаги, снабженный магнитной полоской.
– А вы любитель бумаги, – заметила Анайя, принимая чек и рассматривая его гораздо внимательнее, чем обычно. Похоже, чек в полном порядке. Он был выписан к погашению в городском банке, оплачен и, вероятно, не мог быть отозван клиентом. А подобная мысль у нее в голове мелькнула, потому что завтра в банке был выходной. Она вернула Кинси несколько измятые листки сценария, и тот изучил их с тем же вниманием, с каким она разглядывала его чек.
– Да, все в порядке. – Он встал, собравшись уходить, но возле двери остановился и посмотрел на нее с некоторой хитрецой. – Могу я попросить вас о небольшой услуге? Не бесплатной, разумеется.
– Спросить всегда можно, – пожала плечами Анайя. – Валяйте.
– Завтра день рождения моей тетушки. А она ваша большая поклонница. Вот я и подумал, не согласитесь ли вы сделать для нее очень короткую вещицу – нечто вроде поздравительной открытки? Ей очень нравится поэма «Подарок Дорин». И если вы сможете переложить ее на сон, тетушка будет в восторге.
Анайю поразила сама мысль о том, что у Кинси есть тетушка. Он казался ей существом, вылупившимся из яйца, причем кожистого. А «Подарок Дорин» – очень популярная нынче слащавая поэма. Переведенная в версии для всех видов масс-медиа, она насытила коммерческую культуру задолго до приближения Рождества.
Очевидно, Кинси прочитал сомнение на ее лице, потому что привел более веский аргумент:
– Я вам щедро оплачу затраченное время.
– Что ж, – ответила Анайя, не желая показаться неблагодарной, все еще держа чек, делающий ее свободной на год, – в принципе это нетрудно. Но я забыла синтезатор в доме друга. И вряд ли успею вернуть его до завтра.
– Ах, вот как… Но вдруг вы все же успеете? И если успеете… давайте я зайду завтра во второй половине дня. К тетушке я пойду вечером. Если сможете выполнить мою просьбу – прекрасно, а если нет, то подыщу ей другой подарок.
Они снова обменялись церемонным рукопожатием. Кинси улыбнулся.
– До свидания, мисс Рюи, – попрощался он и выскользнул за дверь.
Анайя закрыла дверь и вернулась в комнату, которую обычно считала своим гнездышком, но сегодня воспринимала как клетку. Она задумалась, не сходить ли ей развлечься на пляж – все равно раньше чем послезавтра она не сможет получить деньги и кутнуть, – но решила пойти на компромисс и потратить избыток энергии на давно откладываемую уборку. И по ходу дела наткнулась под кушеткой на синтезатор.
– Ура и аллилуйя! – завопила она, прижимая свою драгоценность к груди. – А я-то решила, что
