И тишина казалась настолько гнетущей, что Рейчел чудилось, будто она буквально ощущает всю тяжесть навалившихся на нее проблем.
— Я не понимаю, Рейчел, — наконец тихо сказал он. — Я не понимаю, что подвигло тебя на то, что ты сделала. Ты лишила меня и дочь общения друг с другом. Я могу принять, что, когда тебе было шестнадцать, ты действительно была зла. Но шли годы, Рейчел… неужели у тебя ни разу не возникло мысли, что мы достойны того, чтобы знать правду?
Рейчел вздохнула. Она обняла его со спины, прижимаясь, чувствуя тепло, исходившее от него.
Но он отстранился от нее.
И она осознала, что пропасть, неожиданно пролегшая между ними, намного больше, чем ей показалось вначале.
— А что же было на Тенерифе, Рейчел? — Он отошел от нее и обернулся, и она видела страдание, отражавшееся в его глазах. — Что там было? Ты захотела отыграться на мне?
— Нет! — воскликнула она, делая шаг ему навстречу. — Как ты можешь так думать?!
— Я уже не знаю, чему верить, Рейчел, — обреченно пробормотал он. — Там, на острове, мне казалось, что судьба предоставила нам шанс, дала возможность понять, что мы любим друг друга, что все эти годы мы лишь теряли время.
— Так и было, Джастин, — прошептала она, смахивая слезы, катившиеся по щекам. — Я люблю тебя.
— И даже не нашла времени рассказать о дочери? — горько поинтересовался он.
Она горестно вздохнула.
— Ну как я могла поведать тебе о Натали, как? — спросила она. — Я боялась, что ты возненавидишь меня… и мы опять расстанемся.
Он отвернулся. Он не мог смотреть на нее. Ему казалось, что вся атмосфера комнаты настолько сильно пропиталась этой многолетней ложью, что никакие слова не могут изменить сложившуюся ситуацию.
— Да, я виновата, — продолжала Рейчел. — Мне надо было сразу сообщить тебе о том, что у меня есть дочь… твоя дочь. Но мне было страшно. — Она подняла на него глаза, наполненные отчаянием.
Но он не видел этого. Его взгляд был устремлен на снимки. Его дочь… дочь, о существовании которой он даже не догадывался. Она росла, не зная своего отца. Интересно, какая она? Чем она увлекается? Кем хочет стать? Ей уже четырнадцать! Пора задуматься о будущем. А он… он и не предполагал, что у него есть еще одна дочь. Рейчел лишила его этого.
Он стремительно повернулся к ней, взгляд его встретился с ее взглядом. И Рейчел поняла: сейчас она потеряла все. Джастин презирал ее. Он смотрел на нее, а она читала в его глазах всю правду. Им никогда не быть вместе. Та сказка, что объединила их на острове, так и останется иллюзией, никогда не воплотившейся в реальность.
— Если мы больше никогда не увидимся, я пойму, — опустив голову, прошептала она.
Рейчел не хотела, чтобы он видел, насколько ей тяжело сейчас. И в то же время она понимала, что не может совладать с собой, не в силах натянуть маску безразличия и холодности.
Неожиданно ей стало все равно. Пусть… пусть он видит, что она повержена. Ее вдруг обступила такая пустота, что захотелось забиться в какой-нибудь дальний угол и ни о чем не думать. Хоть некоторое время ни о чем не думать. Но она понимала, что это невозможно. Что мысли, словно назойливые мухи, будут мучить ее до последнего, пока совсем не останется сил.
Господи, за что ей это? Да, когда-то давно она совершила огромную ошибку. Но она же решила все исправить! Почему судьба не дала ей шанс сделать это? Почему в последний момент внесла свои коррективы?
— Я знаю, как сильно ты сейчас ненавидишь меня. И ты прав. Я не должна была так поступать с тобой. Но я… я не думала, что все так обернется.
— А что ты думала? — спросил он. — Когда бы ты соизволила раскрыть правду, Рейчел, когда?
Она пожала плечами и отвернулась.
— Ложь затягивает, ты же знаешь. Цепляя одно за другое, ты уже начинаешь верить в сказку, совершенно забывая о реальности, — медленно произнесла она. — На острове я словно окунулась в другой мир. Там я увидела, как все могло бы быть у нас. И мне было горько признавать, что пятнадцать лет назад я поступила так, что это привело совсем к другим последствиям. — Она немного помолчала. — Ты можешь мне не верить, но я действительно собиралась все рассказать тебе, когда ты вернешься. Да, я знала, что разговор будет нелегким. Но мне казалось, что ты поймешь меня.
— Нет, я не могу тебя понять, — вздохнув, произнес он. — Ты лгала мне… ты скрывала нашу дочь.
— Да, я совершила много чего! — воскликнула она. — И я не умаляю своей вины! Но ты… ты… ты всегда относился ко мне с пренебрежением! И тот момент, когда ты выкрикнул имя другой девушки в порыве страсти, оказался последней каплей. Я не оправдываю себя. И если ты сейчас закроешь за собой дверь и мы больше никогда не встретимся, то я смирюсь.
Она всхлипнула, закрыв лицо руками. Она не могла больше сдерживаться. Горе навалилось на нее огромным грузом, тяжести которого, казалось, просто не вынести.
— И не надейся, что теперь я исчезну из твоей жизни, — произнес Джастин. — Я буду отстаивать свои права. Я — отец.
— Господи, неужели ты так и не понял?! — вскричала Рейчел, в отчаянии глядя на него. — Я не собираюсь мешать тебе. Не нужно отстаивать никаких прав! Просто дай мне время, чтобы все объяснить Натали!
— Сколько? — горько поинтересовался Джастин. — Сколько тебе нужно времени? Неделя? Месяц? Год? Или вся жизнь?
— Джастин, прости меня! — Она подошла к нему, схватила его за руки, крепко сжала. — Прости меня! Я виновата перед тобой. Но прошу тебя, дай нам всем шанс. Нам же так хорошо было вместе! — Она умоляла его, отчаявшись достучаться до его разума, она просто умоляла его.
Но он был непреклонен. И это явственно проглядывалось в его суровом взгляде.
Высвободив свои руки, он направился к двери.
— Знаешь… — Остановившись, он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом своих пронзительных голубых глаз. — Ты была права… там, на Тенерифе… это была всего лишь сказка.
И он вышел.
— Господи, ну за что мне все это?! — вскричала Рейчел, опускаясь на ковер.
Слезы без остановки катились из ее глаз, тело ее содрогалось в рыданиях. Столько горя. Она не могла понять, чем заслужила все это.
Зазвонил телефон. А она сразу даже не сообразила, что это за шум. И даже когда она догадалась, то не пошевелилась. У нее не было сил. Лишь усталость. Огромная, всепоглощающая усталость. Когда каждое движение давалось с огромным трудом…
Она уже не вытирала глаза. Она лежала на ковре, а слезы катились по ее щекам, носу, вызывая раздражающее щекотание, но она не смахивала их. Ей было все равно. Какая-то странная щемящая пустота вдруг накрыла ее, и мысли отступили, и боль отдалилась. Лишь пустота, вакуум, но это было даже хорошо. Потому что сил на страдания у нее больше не было.
Телефон звонил и звонил, не переставая. Рейчел открыла глаза. Она так и лежала посреди гостиной. А телефон, казалось, разрывался на части. Наконец он смолк. Но тут же до ее слуха донеслись трели мобильного. Затем все снова стихло.
Рейчел облегченно вздохнула. Она никого не хочет ни видеть, ни слышать… никого.
С трудом поднявшись, она поплелась в ванную. И чуть не упала в обморок, увидев свое отражение. Боже, как же жутко она выглядела! Открыв кран, Рейчел начала смывать косметику, размазавшуюся по лицу. Она не услышала шум открывающейся двери.
— Привет, мам! — Натали влетела в ванную и, подбежав к ней, крепко прижалась со спины.
Рейчел вздрогнула. Боже! Дочь сейчас увидит ее лицо.
— Милая… как ты здесь оказалась? — растерянно спросила она, продолжая умываться и втайне надеясь, что холодная вода хоть как-то поможет. — Ты же была с бабушкой во Франции.
