поводу, леди Розамонд, — добавил лейтенант. — Никакая опасность не угрожает ни вашему брату, ни другим офицерам. Бони не посмеет атаковать нас жалкими остатками своей разбитой армии. Приходится лишь сожалеть, что мы затратили столько усилий на подготовку обороны.
Офицеры повернули лошадей, собираясь сопровождать дам на прогулке. Но леди Морган даже не удостоила взглядом своих попутчиков, продолжая незаметно наблюдать за Джервисом.
— Могу ли я сопровождать вас? — серьезно, без улыбки спросил Джервис. Она кивнула, однако мысли ее в этот момент были далеко, что не ускользнуло от графа.
Как только они тронулись, Морган сказала:
— Я считаю просто оскорблением, когда мне без конца твердят, что ни мне, ни моим друзьям, да и всем моим соотечественникам не грозит опасность.
— Но ведь желание оградить даму от неприятностей и забот свойственно каждому джентльмену.
— Судя по вашим словам, неприятности нам все же угрожают? — спросила она. — Я имею в виду войну.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Джервис. — Исчезла последняя надежда на то, что французы не смогут снова объединиться вокруг своего императора. Вопреки всем прогнозам и предсказаниям французская армия все еще многочисленна и боеспособна. Все знаменитые маршалы вновь вернулись под крыло Бонапарта. А это означает, что следует ожидать по крайней мере хотя бы одного серьезного столкновения. Оно неизбежно. Остается лишь надеяться, что это сражение положит конец попыткам Бонапарта развязать войну. Если же победит он, трудно предсказать будущее.
— Я так и знала, — проговорила Морган. — Все называют Бонапарта «старина Бони», насмехаются над ним. Но чтобы добиться таких военно-политических успехов и столько лет пользоваться плодами своей деятельности, надо быть гением и обладать особой притягательной силой. Разве нет?
— Предстоящее сражение обещает быть кровопролитным, и его исход далеко не ясен. Именно поэтому Веллингтон и не скрывает своего беспокойства. Однако самому Брюсселю опасность не угрожает. Иначе все дамы находились бы сейчас уже в Англии.
— Но лорд Каддик желает, чтобы мы немедленно вернулись домой. — Леди Морган вопросительно посмотрела на своего спутника. — Да и мой брат Аллен на этом настаивает. Но леди Каддик сказала, что останется здесь до тех пор, пока это будет возможно. Она хочет быть рядом с лордом Гордоном. Что ж, можно только восхищаться ее решимостью. Ведь женщинам позволено так мало, лорд Росторн. По крайней мере мы можем оставаться рядом с нашими мужчинами.
— Вы остаетесь тоже ради лорда Гордона? — спросил Джервис.
Морган посмотрела ему в глаза:
— Весьма дерзкий вопрос, лорд Росторн.
На его губах появилась улыбка.
Похоже, она не была настроена ссориться с ним.
— Меня не беспокоят ни Брюссель, ни вопрос моей собственной безопасности, — сказала она. — Полагаю, если действительно возникнет реальная опасность, я смогу выехать отсюда. Но военным придется не только остаться здесь, но и сражаться. И умереть.
— Уверяю вас, не все солдаты гибнут во время боя, — мягко проговорил он. — Взять хотя бы ветеранов, которые состоят в военных частях, расположенных под Брюсселем. Они участвовали во многих сражениях не только на Пиренейском полуострове, но и в Индии. И, как видите, выжили.
— И среди них мой брат Эйдан, — вздохнула Морган. — Он не ушел в отставку даже после сражения под Тулузой в прошлом году. Но очень многие ветераны погибли. Например, мой кузен. Возможно, Бонапарт остановится на границе, — предположила она. — Но это еще не значит, что он обратится в бегство?
— Да, на это надежды мало, — согласился Джервис.
— Что же в таком случае он станет делать? — Морган снова посмотрела в глаза своему спутнику.
— Полагаю, гордость толкнет его на попытку прорваться к Брюсселю. Остается надеяться лишь на то, что герцог Веллингтон затруднит его передвижение по территории Бельгии, а возможно, и остановит. Но без сомнения, Наполеон все же попытается атаковать в наименее защищенном месте. А это, по моим представлениям, там, где оборонительные линии Веллингтона подходят к частям фельдмаршала Блюхера. Если французы прорвутся в этом соединении, а затем зайдут с флангов и отрежут эти части друг от друга, у них появится шанс на победу.
Джервис не имел обыкновения делать столь пугающе мрачные заявления в дамском обществе, но эта юная и чувствительная леди, как и все остальные, не осознавала всей опасности положения.
— Благодарю вас, лорд Росторн, — сказала она мрачно, — что не стали ссылаться на мою хорошенькую головку и откровенно ответили на мои вопросы. Иногда мне кажется, что мои знакомые офицеры просто играют в оловянных солдатиков и военные игры. Скрывают истинное положение вещей от своих жен, матерей и сестер, считая их слишком хрупкими и нежными, чтобы знать правду.
Громкий взрыв смеха впереди наглядно продемонстрировал, что опасения Морган не напрасны.
— Они быстро станут другими, если придется вступить в сражение, — сказал Джервис.
— Если?
— Когда, — нахмурился он. От ее лица отлила кровь.
— Сколько я себя помню, с самого детства, — продолжала леди Морган, — мы всегда, год за годом, только и делали, что беспокоились за Эйдана. Война казалась мне чем-то совершенно бессмысленным. Почему мой брат должен был находиться неизвестно где, когда мы все так ждали его и сходили с ума от волнения? Почему каждый день он подвергал свою жизнь опасности? Почему мы должны были дрожать от страха, если видели около нашего дома человека в военной форме, думая, что он принес нам известие о ранении или гибели Эйдана? Я по-прежнему считаю, что войны бессмысленны. А вы, лорд Росторн, так не думаете?
— Разумеется, я согласен с вами, — ответил Джервис, — но это неизбежно. Стремление к войне заложено в самой природе человека.
— Вы хотели сказать, в природе мужчин, — возразила Морган. — Женщинам стремление к войне несвойственно. Если бы женщинам дали возможность управлять страной, уверена, они справились бы с этим гораздо лучше мужчин, поскольку руководствовались бы здравым смыслом, а не всякого рода амбициями.
Он улыбнулся.
— Вы находите мою идею забавной, лорд Росторн? — резко спросила она.
— Только потому, — ответил Джервис, — что думаю, здравый смысл подсказывает женщинам держаться подальше от политики. У них имеются более приятные сферы для приложения своих сил.
— Как, например, вышивание крестиком, полагаю? — сказала Морган. — Еще можно устраивать чаепитие с соседями.
— И давать жизнь детям, — улыбнулся граф, — и наполнять смыслом жизнь мужчин. А также восхищать мир красотой искусства, музыки и поэзии.
— Так неужели благодаря всему этому мы не заслужили более уважительного отношения? — спросила она.
В это время офицеры попрощались с Розамонд, взяв с нее слово, что она и Морган обязательно придут на праздничный обед в их подразделении. И леди Розамонд направила лошадь к Морган и лорду Росторну.
Джервис, попрощавшись с леди Морган, поехал в город.
По дороге он думал о том, что его ухаживания за молодой девушкой приняли весьма странную форму. Это несколько обескураживало его. Джервис был крайне удивлен ее образом мыслей. Что ж, если она хочет видеть в нем только друга… Пусть так и будет.
Утром тринадцатого июня лорд Аллен Бедвин появился в особняке графа Каддика на рю де Бельвю. Он хотел лично поговорить с главой семейства, после чего нанести визит дамам, которые в это время как раз находились дома, поскольку моросил дождь.
— Киг-Денсоны, знакомые сэра Чарлза Стюарта, намерены покинуть Брюссель завтра с рассветом, мадам, — сказал леди Каддик Аллен после обмена приветствиями. — Они согласны взять с собой мою сестру и леди Розамонд, если та пожелает отправиться с ними до Лондона. На служанку, которая будет сопровождать их дочь, вполне можно положиться.
Морган замерла, а Розамонд, широко открыв глаза, разочарованно посмотрела на мать.
Леди Каддик взволнованно обмахивалась веером и молчала.
— Я не знаю, лорд Аллен, — наконец проговорила она. — Это очень любезно со стороны Киг-Денсонов, но мне кажется, Розамонд должна быть рядом с матерью и отцом. А мне не хочется покидать Гордона в такое неспокойное время. Кроме того, не думаю, что положение настолько отчаянное. Лорд Аксбридж и герцог Веллингтон, конечно же, поставили бы нас в известность; если бы Брюсселю грозила опасность.
— Я понимаю ваши чувства, мадам, — сказал Аллеи, — и скажу миссис Киг- Денсон, что завтра с ними отправится только Морган. Пусть твоя горничная немедленно упакует чемоданы, Морган.
Но прежде чем она успела возразить, в разговор вмешалась леди Каддик.
— Мне это не нравится, лорд Аллен, — промолвила она. — Герцог Бьюкасл лично поручил мне заботиться о леди Морган, и я не могу перепоручить ответственность за вашу сестру кому бы то ни было.
— Я беру на себя ответственность за леди Морган, мадам, — проговорил Аллен. — Брюссель стал весьма опасным местом, особенно для леди, лорд Каддик может это подтвердить.
Он не пояснил свое замечание, поскольку все и так понимали, что может случиться с женщинами в городе, захваченном неприятелем. Но неужели опасность на самом деле столь велика?
Леди Морган не боялась за себя. Бегство казалось ей проявлением трусости. И хотя она не любила капитана Гордона, его судьба, так же как и судьба других офицеров, вызывала у нее беспокойство. При мысли, что ее могут отправить в Лондон, ей стало не по себе.
— Я не поеду, Аллен, — заявила Морган.
Аллен даже не удостоил сестру взглядом,
